больные не разбегутся от клыкастого лекаря.
В первом письме мне вежливо сообщали, что ничего не знают о месс Миссе. Оно и понятно – неизвестно кто спрашивает о девочке, пусть и косвенно, но связанной с заговором.
Была ли я счастлива? Нет. Мысли неизменно возвращались к родителям. Вспоминала, как мы ездили на бал императора, думала об отце. Скорее всего, я зря надеялась, он давно мертв. С каждым днем настроение портилось все сильнее. Мне не нравились шторы в коридоре, злила статуэтка на комоде в холле, блюда, приготовленные поваром, оказывались не такими, как я хочу. Безделье превращало меня в склочную курицу. Пора разобраться с последним своим страхом и окончательно распрощаться с прошлым.
Чем занимаются юные трисс перед балом-маскарадом? Доводят до истерики горничных? Ничего подобного! Ругаются с заскочившим на полчаса начальством. А ругаться с ним сложно, оно обнимает тебя, потрясающе целуется и норовит утащить в спальню, хотя внизу уже бьет копытом верный помощник.
– Ну пожалуйста! Всего полчаса! – Это я загнула, хорошо, если пять минут выдержу и не сбегу из дома родителей.
– Почему именно сегодня? – Иден прекратил попытки утащить меня в спальню и посмотрел усталым взглядом. Но я твердо решила, что больше жить с постоянным эхом воспоминаний в ушах нельзя.
– Я хочу пойти на маскарад с тобой, а не со своим прошлым.
Иден ласково очертил пальцами мою скулу, приподнял подбородок, внимательно посмотрел в глаза.
– Хорошо. Рикард тебя проводит.
– Спасибо!
И сама потянула палача в сторону спальни.
– Я опаздываю, – насмешливо напомнил он, пока его пальцы быстро расстегивали пуговицы на рубашке.
– А мы быстро.
Быстро не вышло. Бедняга Рикард, проторчав внизу полчаса, отправился на кухню, где спустя час мы его и нашли. Сообщение, что ему вместо поездки с палачом предстоит сопровождать меня, оборотень воспринял спокойно. Уже в карете немного поворчал о непостоянстве женщин и умолк. Оборотень отвлекал меня, как мог, от безрадостных мыслей, не давал впасть в панику и отказаться от затеи, отложив на потом визит в место, где мое сердце замирало от тоски. Едва карета остановилась у знакомых ворот, он залился соловьем.
Я была ему благодарна. Не вникая в суть, послушно кивала, разглядывая дом.
Всего лишь дом. Старый дом.
Место, где я была счастлива.
Место, которого я боялась сильнее особняка Эмиля.
Ведь именно здесь эхо прошлого могло рассказать очень много. О счастье, о горе. О моем прошлом.
Рикард подал мне руку, предлагая опереться. Я отрицательно покачала головой.
– Подожди, пожалуйста, у кареты.
– Ты уверена?
– Да. – Голос задрожал, но я нашла в себе силы улыбнуться. – Если что, я просто сбегу.
Протяжно скрипнули петли за спиной – назад дороги нет.
К крыльцу шла медленно. Вслушивалась в прошлое.
Добраться до момента, когда я сбежала, оказалось на удивление легко. Тайник под лестницей Эмиля заставил меня поверить в невозможное. Сейчас я делала то, на что не решилась бы всего пару дней назад.
Ступая по неширокой, выложенной камнем дорожке мимо заснеженных кустов роз, я цеплялась за обрывки фраз, вслушивалась в искажения, которые раньше бы пропустила. Удивительно, но эхо помогало мне. Оно словно смирилось с тем, что кто-то решил разобраться в прошлом. Эхо шаловливо зашептало разными голосами. Со всех сторон.
Как не оглохнуть от этой какофонии?
Просто нужно знать, что слушать.
И снова шелест листьев под моими ногами. И голоса в доме. Отец и Эмиль.
Но что это?
Я возвращаюсь?
Носочки туфель едва касаются ступенек – крадусь обратно в дом. О чем я тогда думала? Ни о чем. Мной двигали чувства. Надеялась незаметно пробраться в комнату и убедить архимага, что я дома. А потом уговорить отца сбежать со мной.
Тихий скрип открывающейся двери, и я испуганно отпрянула назад. По-детски спряталась среди розовых кустов.
Шаги. Твердые, уверенные. И слабые, шаркающие. Эмиль и папа. Папа ранен. Как я это поняла? По шелесту одежды, по дыханию, по тому, как
