остановились, снова залегли и даже начали отползать.
Бондарев не сразу понял, почему они это сделали. Вряд ли на них подействовали грозные окрики и образные обещания командования. Когда «срывает крышу», этого всего не слышишь. А вот ответный огонь – другое дело, его слышишь и реагируешь на него в любом состоянии. Необязательно реагируешь адекватно и прячешься, бывает, что, наоборот, лишь ускоряешь шаг и уже без оглядки ломишься в атаку. Но реакция следует, это факт. Вояки отреагировали нормально: притормозили, рассыпались, залегли. У ходоков появился новый шанс.
Бондарев съехал на животе в заветную канаву и попытался сориентироваться, откуда ведется огонь. Стрелял явно не Артем, скаут сам только-только укрылся в канаве и принялся перезаряжать автомат. Значит, напарников прикрыл кто-то другой. Снова местные?
Майор определил, наконец, что стреляют из трехэтажки. Заминка была связана с тем, что поначалу работало бесшумное специальное оружие, и только чуть позже в дело вступили еще три ствола, уже обычных, «шумных». А один даже очень шумный – судя по звуку, пулемет. Было очень сомнительно, что за ходоков вступились местные. Они ведь носились тут, как угорелые, с ножами, ни у кого из них не было даже дробовика.
И снова, кто бы ни прикрыл отступление, этим следовало сначала воспользоваться, а уж затем разбираться, кому ходоки остались должны за свое спасение.
Напарники, не сговариваясь, взяли низкий старт и после короткого разбега почти синхронно запрыгнули в окна трехэтажки. У Артема это получилось лучше. Бондарев зацепился за гнилой подоконник и свалился вниз мешком. Однако новые синяки уже не имели значения. Главное, напарники выжили.
Поднявшись на ноги, Артем тут же занял позицию у окна, но стрелять не стал. Целей он не видел, а наугад косить траву и ветки в парке ему было неинтересно, да и невыгодно. Ради чего тратить патроны? Бережное отношение к патронам и другому полезному имуществу сформировалось у скаута давным-давно, а вовсе не сегодня или неделю назад на кравченковских ускоренных курсах молодого бойца.
Бондарев не стал занимать позицию у окна. Но не потому, что его прижал к земле болевой шок от ран. Он был готов открыть огонь, только не по воякам, а по неожиданным спасителям, как бы неблагодарно это ни выглядело. Ведь всего за пять минут напарников дважды то прикрывали, то атаковали одни и те же личности. Почему не случиться этому и в третий раз? Крупная рыба отняла червячка у мелкой, но приплыла еще более крупная, прогнала обеих конкуренток и вот-вот сама заглотит червяка. Вариант представлялся вполне реальным.
– Я все-таки надеялся, что вас они не тронут, – хрипло сказал Артем. – Когда вы ушли, их начальник сказал, что все по плану. Я думал, они просто следить будут.
– Сам так думал, – признался Бондарев. – Как считаешь, почему они передумали?
– Не знаю, – Артем мотнул головой. – Вроде бы ничего не изменилось. Пока мы стрелять в них не начали.
– Если не считать знака на стене, – проронил Бондарев.
– Чего? – не расслышал Артем и указал большим пальцем за спину. – В кармане рюкзака аптечка. Достанете?
– Своей обойдусь, – майор подал знак молчать.
Где-то в глубине здания послышались шорох и торопливые шаги. Затем что-то брякнуло, и все стихло. Похоже, прикрывшие напарников незнакомцы ушли, так и не представившись.
Бондарев попытался вспомнить, что он видел в окнах трехэтажки. Вроде бы сумел разглядеть чью-то бритую голову и нечто до боли знакомое, небольшое, красно-золотистое. Уж не армейский ли шеврон на камуфляже? Да еще эти хлопки спецоружия… Нет, прикрывали точно не местные и не какие-нибудь кочевники, предупрежденные Лютым о появлении на их территории «армейских диверсантов». Стреляли, похоже, как раз армейцы. Но откуда им тут было взяться?
«Савенко? – мелькнула мысль. – Опять слишком смелое предположение, хотя может заодно объяснить и происхождение знака на стене. Если штабной майор кружит поблизости, его вполне могли заинтересовать наши игры в пятнашки. Но если все так, как я думаю, на что он хотел намекнуть, рисуя на стене загадочный знак? Что СЦА у него и я должен идти за ним?»
Параллельно размышлениям Бондарев достал аптечку, вскрыл малый перевязочный пакет, расстегнул куртку и приложил к ране на плече кровоостанавливающую наногубку. Онемение прошло, и теперь было чертовски больно, но майор лишь поморщился и стиснул зубы. Боль – это хорошо, это правильно, это нормальная реакция организма. А если организм еще реагирует, значит, будешь жить. Бондарев заклеил рану большим пластырем и застегнул куртку.
Артем наблюдал за процедурой краем глаза, но все равно на лице у него отразилось удивление. Таких перевязочных пакетов он еще не видел. Бондарев и сам редко встречал подобные чудеса медицинских технологий. Этот набор из трех пакетов, рассчитанных на ранения разной степени тяжести, попал к майору еще в старые времена. Охрану сверхсекретного бункера снабжали по высшему разряду. Если верить начмеду части, такая перевязка не только останавливала кровь, но и обеззараживала, да еще и ускоряла заживление ран. Просто рукотворный артефакт «живокост» какой-то. Разве что кости не сращивает.
В малом пакете оставалось еще два перевязочных комплекта, но Бондарев не сразу решил, стоит ли тратить второй на резаную рану. Немного поразмыслив, он все-таки наложил повязку. И как раз в тот момент, когда он закончил, Артем вдруг беспокойно зашевелился.
– Что там? – Бондарев спрятал все лишнее и приготовил к бою пистолет.
