– Никак не возьму в толк, почему ты все время поминаешь блины, сынок…
Франног вскрыл раковину, затем, по моему настоянию, еще одну. Ковырялся он долго, порезал палец, и дальше эстафету перехватил я. С маниакальным упорством и педантичностью я вскрыл оставшихся моллюсков в надежде, что среди них затесалась хоть одна устрица. Но уповал зря и лишь загадил весь плот дурно пахнущим соком, который выливался из раковин.
Держа в руках последнего распечатанного моллюска, я с кривой усмешкой взглянул на мудреца:
– Ну, наконец-то вам представился случай закалить ваш аскетизм. Эрт шэрг! А мне, так сказать, остается приобщиться к нему на подневольных началах. Как думаете, сгодится эта дрянь на наживку?
Франног уныло покачал головой:
– Скорее, распугает всю рыбу в округе, сынок.
– О да, Вандора чопорная, как и полагается принцессе. Чопорная на виду, когда нужно соответствовать званию. В постели же от ее чопорности не остается и следа! Она предается страсти самозабвенно… Представьте только: она обучила меня новой любовной позе…
Мудрец с интересом вперил в меня взгляд:
– А что, их много… этих поз?
– Да, старый вы аскет! Их не одна и не две, а примерно за сотню! А еще она говорила, что меня перевоспитает. Понимаете, в чем проблема: она постоянно хочет быть правой. Да, не скрою, у нее достаточно ума, чтобы принимать верные решения, да еще эта дурацкая женская интуиция… чтоб ее в коромысло… Мы были вместе две недели, и уже на второй день у нас начались споры и конфликты. И… говорю вам как человек, скованный с вами
– С кем, сынок?
– С существом из другой вселенной. С женщиной. А еще эта ее болтовня… что мое сердце в ее руках, что я, мол, сужден ей в мужья и тоже стану принцем… Она, дескать, немного ведьма и
К полудню жажда стала нестерпимой. Я, оседлав обломок мачты и накрывшись халатом мудреца, продолжал упрямо грести под палящим оранжевым солнцем. Поверхность моря была гладкая и блестящая, как зеркало. Иногда, отдыхая, я наблюдал в ней свое отражение: широкая физиономия моя окончательно обгорела, стала медно-красной и забавным образом контрастировала с песочными волосами и черной жесткой щетиной, особенно густо покрывавшей тяжелый подбородок.
Мы трепались с мудрецом, чтобы скрасить томительные часы плавания. О чем говорят мужчины (даже вышедшие в тираж или никогда не пробовавшие этот самый тираж на вкус) между собой? Разумеется, о бабах. Как-то так вышло, что именно о них зашла речь. И снова разговор коснулся Вандоры.
– И все же… прошло больше семи месяцев… Но ты ее не забыл.
– Не забыл, Франног. Скажу со всей душевной прямотой. Но не знаю, что я в ней нашел. Может, родинку на правой ягодице.
– Хм…
– Я делал ей массаж ног! Она единственная женщина, которой я делал массаж ног! Вы понимаете, мудрец? Не знаю, что я в ней нашел. Она скандальна, как все принцессы. Очень тяжелый человек во всех смыслах. Принцессы привыкли хорошо кушать, и она не исключение… Не полная, но и далеко не тростинка. На чемпионате по переносу жен я спинку сорву.
– И все же ты ее не забыл.
– Да прекратите вы талдычить одно и то же!
– Но ведь не забыл, верно?
– Ну, положим. Вы ее не видели, она ведь не ездила ко двору Крочо с братцем Тендалом, а со мной кувыркалась… Не видели, но я ее опишу. Не шибкая красавица, зубы немножко вперед, похожа на белочку с сердитым взглядом, длинные рыжие волосы, наметившийся животик, маленькая грудь, широкие бедра, ростом мне по грудь. В общем, далека от идеала.
– Красота в глазах смотрящего, сынок.
Я застонал:
– Ох, Франног, ну зачем вы меня грузите?
Старый аскет непонимающе приподнял брови:
– Чем я тебя гружу?
Черт, в какой раз забываю, что местные не понимают земные идиомы.
– Блин… забудьте! Она скандальная сановная особа. Скандалит. Всегда хочет быть правой.
