— В большой?
Он вдруг протянул руку. Это что? Не будет же он меня хватать? И что вообще…
Он взял с пола у моих ног мешковину, которая покрывала лежак Лапотника, и принялся разравнивать на полу, ближе к двери. Фух, надеюсь, он достаточно пьян, чтобы не заметить моей реакции. Не хватало еще, чтобы он думал, будто я его боюсь.
Создав себе подобие лежака, лесник тяжело сел на него, сложил руки на колени.
— Там живет Король.
— Кто?!
— Кличка у него такая. Король, — сипло сказал лесник.
Кажется, у него усталый голос. Что, так утомительно пить? В любом случае, придется ему еще поработать во благо страны, он обещал.
— Один живет?
— Да. Там его дом, никто не может входить без приглашения, если не хочет, чтобы морду начистили.
— Подходит. Так вот, план такой. Встаем на рассвете, забираем этого Короля, связываем и увозим в Хвощи.
— Зачем?
— Он преступник, которого нужно задержать. Ты способен мне помочь?
Его лицо будто волнами заходило.
— И что, если нет? Что, сама пойдешь задерживать? Сама сунешься в дом к здоровому мужику, который не побрезгует насилием, будь ты хоть сотню раз сыскарь?
— А ну осади лошадей-то!
Чего это он взъелся? А я чего?
Лесник сглотнул, опуская голову, и ответил ровно, как прежде:
— Хорошо.
— Я тебя разбужу, как рассвет будет близко.
Он лег на спину, заложил руки за голову, уставился в потолок.
— Не нужно, я сам проснусь. Привычка.
Раз дело решенное, можно и отдохнуть. Одеяла, в которых я спала по пути, все еще пахнут свежим сеном, приятно. Закутавшись, я посмотрела вперед — лесник лежал у двери слишком тихо для спящего. Думает о чем-то?
А что он говорил про привычки и что сам проснется?
— Эй, ты!
Хотела громко сказать, да побоялась — вдруг Лапотник под навесом услышит.
— Чего? — через время спросил лесник. Сна явно ни в одном глазу.
— Почему ты привык до рассвета вставать? Работа такая?
Он промолчал.
Да и черт с ним! Перевернемся на другой бок, там только стена, на которую смотреть незазорно.
Время текло, в комнате сгустилась темнота, которая приходит как раз за час-два перед тем, как воздух наполняется утренним светом. Всего два часа до момента, когда нужно вставать, а сна ни в одном глазу.
Что же такое опять? Выспалась днем? Или просто лежать неудобно, твердо как-то? Или просто не хочется спать в таком месте, опасно? Бог его знает!
— Катя.
Я как ворочалась, так и замерла на месте. Голос у него сонный, значит, успел заснуть. А я — нет.
— Спи спокойно, Катя.
Он глубоко вздохнул и снова заснул, ровное дыхание поплыло по комнате. А я теперь лежала, отчаянно прогоняя последствия его голоса. Три простых слова, которые ввинтились в меня, как сверло, и адски болели, три простых слова, которые мне должны были говорить каждую ночь перед сном, и я бы засыпала, умиротворенная и счастливая. Три слова… брошенные, как собаке.
К черту! Вернусь в Хвощи — отделаюсь от лесника, пусть староста другого помощника мне найдет. Однако, как ни странно, после я быстро заснула. Как днем, словно по приказу отрубилась.
— Колдунья…
Открыла глаза — темно. Вблизи кто-то сипит и неуклюже ворочается, как огромный неуклюжий зверь — вроде и рад бы затаиться, а не получается, размеры не позволяют.
— Вставай. Пора собираться.
