только во мне? Такое необычное приглашение. Стойте-ка!
— А тебе это зачем? — прищурившись, спросила я.
Непохоже, чтобы он внезапно воспылал ко мне любовью или элементарной симпатией. Разве что это ОН.
— О! Хочу кое-кому указать на его место. — Бакуня непроизвольно притронулся к губе, нахмурился и отдернул руку. — Чтобы знал, псина, что не он один умеет бить по больному месту.
— Я не понимаю.
— Не бери в голову, ты тут ни при чем. Так, мои мелкие проблемы, — его губы растянулись в подобие улыбки. — Обещаю, что ничем тебя не обижу. Угощу всем, что закажешь, и провожу домой. Приставать не буду, разве что с разговорами, но оставляю за тобой право остановить даже разговоры. Если зарвусь. Пойдешь?
— Обычно мы с Белкой вместе ходим…
Белке ведь все равно придется туда идти? Как и каждому из нас.
— И ее возьмем, третьей будет, — обдумывая что-то свое, сообщил Бакуня. — Пойдешь?
— Да.
Думаю, Белку уговорю. Хотя… Лад наверняка припрется с какой-нибудь другой девицей, но мне нужно… попробовать в последний раз, ведь в воздухе прямо витает какое-то ощущение… не победы, нет, наоборот, невольного нагнетания, как будто что-то сгущается. Непонятно, то ли счастье, то ли беда. Но оно идет. Оно все ближе.
— Я зайду тогда перед седмицей, как только темнеть начнет. Платье свое надень, то, красивое, прическу сделай. И улыбайся, — он хмыкнул. — Главное — улыбайся, Катя!
Он снова скривился от боли в губе, зло сплюнул и ушел.
Белке про приглашение я пока ничего не сказала, поставлю потом перед фактом. Куда она денется? А не захочет в компанию к Первым сыновьям, пусть сама сидит — торчит за пустым столом, как изгнанница.
Платье я, конечно же, надела и прическу сделала с помощью Лельки, и губы подкрасила. И даже в зеркало не нужно было смотреть — я знала, что выгляжу хорошо. Это обычно чувствуется, подразумевается после перечня всего, что ты с собой сотворил: искупался, расчесался и подготовил красивую одежду, которая на тебе отлично сидит. Если ты сделал все нужное, разве после этого можно выглядеть плохо?
Белке я долго намекала, что ей тоже стоит принарядиться, но она то ли не поняла, то ли проигнорировала — склоняюсь ко второму варианту. И, к моему удивлению, отнеслась совершенно спокойно и даже равнодушно к новости о приглашении Бакуни. Я даже не поняла вначале почему, но оказалось, потому что она пойдет не со мной, а с Лелькой и Коловратом, о которых я почему-то не подумала.
И ладно! У меня своих забот полон рот, чтобы еще переживать, не будет ли Белка чувствовать себя третьей лишней. Как-то без меня она тут раньше жила, седмицы посещала, и ничего. Жаль только, ощущение гадкое, будто ты кого-то бросил, но с этим тоже справимся. Пройдет седмица — и брошусь грехи замаливать.
Бакуня не опоздал, пришел даже чуть раньше. На меня еле взглянул, всю дорогу хмурился да витал в мыслях там, где мне места нет. Впрочем, это не расстраивало, даже наоборот. У него свои дела, не до меня? Прекрасно, у меня ведь тоже свои.
Мы пришли в числе первых, остальные подтянулись позже, когда я уже выпила половину высокого стакана ягодовки. Как раз поднесла в очередной раз ко рту и чуть не подавилась, потому что Бакуня вдруг взглянул на меня с таким жаром и обожанием, просто жуть взяла. Причина быстро стала ясна — к нам подходили остальные Первые сыновья с подружками. Битых среди них не было. Жаль, я надеялась сразу понять, с кем подрался Бакуня и на кого так разозлился. Остается два варианта — либо он в ссоре не с одним из Первых сыновей, либо ему наваляли быстрее, чем он смог дать сдачи.
Остальные меня словно не замечали. С Волиным мы впервые оказались лицом к лицу после гибели зверька, и я не буду, не буду скандалить! Не теперь. Впрочем, коротко зыркнув в мою сторону, он принялся болтать с остальными. Жегло так и вовсе меня проигнорировал, сел подальше и тут же принялся щупать свою Аташу, да с таким видом, будто души в ней не чаял. А она еще улыбается… Интересно, знает, чем ее драгоценный на досуге балуется? Если он со мной так, накоротке, то и других девчонок стороной не обходит.
Зачем, интересно, встречаться с таким козлом? Ах да, Первый сын! Хочется хмыкнуть, как Белке.
— Здравствуй, Катя, рад тебя видеть.
Гурьян сел рядом и приветливо улыбнулся. Его было приятно видеть, и было бы еще лучше, приди он один, но рядом уселась его Корка, которая, конечно, не могла промолчать.
— А где подружка твоя бешеная? — спросила она.
— Заткнись! — вдруг коротко сказал Лад, который был мрачен и совершенно один. Мне он кивнул, но не заговорил.
— Эй, Лад, ты поаккуратней, думай, что говоришь, — резко одернул его Гурьян.
— Тогда сам попроси свою подругу думать, прежде чем рот открывать.
— Я без твоих замечаний решу, что мне делать со своей подругой.
