— Никогда не думал, что доживу до того, что буду ждать, когда же появится Вителлий.
Мгновение оба они молчали, а затем Макрон снова заговорил:
— Интересно, имеет ли он какое-то отношение к смерти Непона?
— Если и имеет, я бы сказал, что у него очень длинные руки.
— Ничего странного, командир. Не забывай, даже в такой заднице мира, как Британия, мы все равно ощущали влияние политической борьбы в Риме. Говорю тебе, эта ссора между Нарциссом и Палласом может нас угробить.
Макрон поковырялся в зубах.
— Именно поэтому нам следует остерегаться Пульхра.
— Мы уже с этим закончили, — раздраженно ответил Катон. — Он не дал нам никаких причин подозревать его в чем-то зловещем все то время, что мы в этой когорте.
— Кроме смерти Непона. Кто-то убил прокуратора. И я готов поставить свою шкуру на то, что это Пульхр.
— Я разберусь со смертью Непона сразу же, как появится возможность. Сейчас у нас есть более насущные дела. Гляди туда.
Катон поднял руку и показал на всадника, едущего к воротам меж развалин. Остановившись у края поселения, всадник поднял горн и трижды протрубил в него, а затем поехал дальше, к стене.
— Значит, Искербел хочет поговорить, — сказал Макрон. — Если он думает, что ему удастся дважды провернуть один и тот же трюк, то он считает нас тупыми, как остывшая каша. Только прикажи, командир, и я дам команду. Кто-нибудь из наших сшибет его, когда он подъедет на расстояние выстрела.
— Нет. Мы выслушаем то, что он скажет. Все что угодно, чтобы тянуть время, Макрон. Именно в такую игру нам придется играть с бунтовщиками.
— Как пожелаешь, командир.
Переговорщик отъехал от поселения, остановился в пятидесяти шагах от ворот и снова протрубил в горн. А затем тронул поводья и снова поехал вперед. Конь сделал лишь пару шагов, когда Катон приложил руки ко рту.
— Стой там! — крикнул он.
Переговорщик придержал коня, но затем снова поехал вперед.
— Стой там, я сказал! Иначе я прикажу зарубить тебя!
На этот раз переговорщик остановил коня и более не пытался ехать дальше. Высокомерно поглядев на стоящих на стене, он показал на командиров на надвратной башне.
— Эй, римляне! Искербел велел передать, что желает говорить с командиром отряда, занявшего рудник.
Переговорщик говорил на латыни свободно и почти без акцента. Рослый и хорошо сложенный, в кожаном нагруднике. Его длинные темные волосы были убраны со лба назад и перевязаны широким кожаным ремешком.
— Я командир, — отозвался Катон. — Скажи своему главарю, чтобы лично явился сюда, если хочет говорить со мной.
— Он говорит, что это тебе надо к нему прийти. Обеспечит тебе безопасный проход через его позиции.
— Я так не думаю. Уже знаю, что случилось с теми, кто поверил слову Искербела. Скажи ему, что, если он хочет говорить, пусть сам явится к воротам. Я буду говорить с ним отсюда.
Катон показал на свободное место между внешним рвом и краем поселения.
— А почему Искербел должен верить твоему слову, римлянин?
— Потому что я римлянин, — ответил Катон. — Римский воин и командир. Моего слова достаточно любому, даже твоему Искербелу.
Переговорщик расхохотался.
— Очень хорошо, я передам твои слова моему командующему.
Дернув поводья, он развернул коня и поскакал прочь через развалины. Макрон удовлетворенно кивнул.
— Хорошо сказано, командир. Этим ублюдкам-бунтовщикам следует понять, что такое честь.
Катон глядел, как бунтовщик подъехал обратно к лагерю и начал совещаться с небольшой группой всадников, остановившихся там. Затем часть их галопом поскакала к центру лагеря. Через какое-то время из лагеря вышла группа пеших, где-то полсотни человек, в сопровождении конных. Пока они приближались, Макрон вопросительно поглядел на Катона.
— Интересно, что он задумал. Если только у него нет привычки вести переговоры всей шайкой.
— Вероятно, это его телохранители, — предположил Катон. — Если он настолько озабочен собственной безопасностью, вероятно, среди его приверженцев есть разногласия. Можем попытаться сыграть на этом, если будет возможность.
Колонна прошла через развалины, и теперь, когда они были ближе, Катон и Макрон разглядели, что вооружены лишь те, кто идет спереди и сзади. Посередине шли три десятка человек в лохмотьях, закованные в цепи.
— Что он затеял? — спросил Макрон.
Катон покачал головой, ощутив, как у него пошел холодок по спине. Он понял, какая судьба ожидает пленников, которых ведут сюда. Решил ли
