Искербел продемонстрировать свою безжалостность? Предметный урок, чтобы показать врагу, что бунтовщики не пощадят их?
Вооруженные люди во главе колонны дошли до края развалин и вытолкнули пленников вперед, разворачивая их в линию и подталкивая к воротам копьями. Они остановились шагах в десяти от края подъемного моста через ров. Переговорщик и еще один человек остановили коней и спешились. Тот, что пришел вместе с переговорщиком, был еще крупнее, на нем были чешуйчатый доспех и шлем центуриона, но вместо плюмажа из конского волоса на шлеме были длинные красные перья. Они двинулись вперед, используя пленников как живой щит, и остановились позади них. Переговорщик окликнул Катона.
— Искербел сделал так, как ты просил. Теперь он говорит, чтобы ты спустился с башни и обсудил условия.
— Условия? — тихо сказал Макрон. — Он хочет сказать — капитуляцию.
— Вероятно. Но давай его выслушаем. Пошли, Макрон.
Они спустились по лестнице, и Катон подозвал Мусу.
— Командир? — спросил центурион, подходя к нему.
— Четыре отделения твоей центурии должны стать сомкнутым строем за воротами, на случай если противник попытается ворваться. И пришли ко мне Цимбера. Как ты уже услышал, Макрон и я идем на переговоры с бунтовщиками. Если что-то произойдет, не надо никакого героизма. Закрываешь ворота так быстро, как только сможешь.
— Есть, командир.
— Хорошо, а мы пойдем и узнаем, чего хотят эти ублюдки.
Катон пошел первым, проходя под башней, и Макрон помог ему сдвинуть засов немного, так, чтобы открылась правая створка. Они дождались, пока Муса и его воины выстроятся за воротами и придет Цимбер.
— Выслушай меня, Цимбер. Ничего не говори, никак не реагируй на то, что услышишь. Ясно?
— Да, командир.
— Хорошо.
Катон сделал глубокий вдох.
— Пойдем.
Приоткрыв створку ворот внутрь, немного, чтобы мог пройти один человек, он вышел вперед, оказавшись в тени надвратной башни, а затем двинулся вперед, под яркие лучи солнца. Макрон шел рядом, Цимбер в паре шагов позади. Они медленно подошли к шеренге пленников, и те разошлись в стороны, звеня цепями. Повинуясь скорее ощущению, Катон остановился в полушаге от просвета в шеренге. Главарь бунтовщиков и его переговорщик ждали.
— Дальше мы не пойдем. — заявил Катон. — На тот случай, если ты решил устроить ловушку.
Переговорщик сделал оскорбленное лицо.
— Римлянин, эти люди — пленники. Они просто служат живым щитом, на случай если твои воины на стене решат метнуть дротик или выстрелить из лука или пращи. Я так понимаю, ты не веришь, что они те, кем я их назвал. Вот тебе доказательство.
Переговорщик выхватил кинжал и, сделав пару шагов вперед, стал позади одного из оборванцев, закованных в цепи.
— Осторожнее, парень, — прошипел Макрон, сомкнув пальцы правой руки на рукояти короткого меча. — Будь готов бежать.
Катон еле заметно кивнул.
— По команде — если потребуется.
Переговорщик замахнулся и с силой вонзил кинжал меж лопаток пленнику. Тот запрокинул голову и открыл рот от силы удара. Начал кашлять, выплевывая брызги крови, а затем рухнул на колени. Изо всех сил пытался вдохнуть, но постепенно падал вперед. Его рот наполнился кровью, и он уже не мог вдохнуть.
Переговорщик безразлично поглядел на него.
— Видишь? Если бы этот человек хоть что-то для меня значил, я бы так не сделал. Но он враг, римлянин, и поэтому он ничего для меня не значит. Я убил его с такой же легкостью, как убью любую другую гадину. Так что, как понимаешь, нет никакой ловушки. Но если ты попытаешься причинить вред мне и моим товарищам прежде, чем мы отойдем на выстрел из лука, то первыми погибнут твои соплеменники. Ты понял, римлянин?
— Да, — ответил Катон, не в силах смотреть на умирающего. И продолжил холодно и спокойно: — Я понял, что ты безжалостный варвар и преступник. Тебе не победить Рим. В конечном счете ты предстанешь перед нашим судом.
— Это мы боремся за справедливость. Мы не преступники, — поправил его переговорщик. — Сражаемся за свободу от римлян, которые поработили нас и обращаются с нами как с псами.
— Зачем ты сюда пришел? — спросил Катон. — Пусть твой хозяин говорит.
Переговорщик вытер кровь с кинжала о волосы раненного им человека и толкнул его ногой в спину. Тот упал ничком и перекатился на бок, тихо постанывая. Кровь струилась из раны, у него на губах и бороде появилась кровавая пена.
— Мой хозяин? — переспросил переговорщик, удивленно наклонив голову набок. — Как это по-римски. Я по своей воле служу нашему делу. Ни один человек мне не хозяин.
