прочной, как основная. Времени не хватало, а запас отесанного камня уже был потрачен на вторую стену. Пришлось использовать обычные камни и булыжник, валяющиеся у основания утеса в лагере. Спустить их оттуда уже было трудной задачей, поэтому стена за воротами пока что представляла собой скорее бруствер. Если не удастся сорвать вражеские планы по рытью подкопа, то внутренняя стена сдержит наступление совсем ненадолго.
Макрон стоял в паре шагов впереди гвардейцев, держащих в руках инструменты. На нем не было доспеха, только туника, калиги и пояс с мечом. Лицо и руки с ногами он вымазал смесью пепла и жира, так, чтобы они не были видны в темноте.
— Центурион Макрон, — прошептал Катон. — Если бы я не знал, что ты здесь, то ни за что бы тебя не увидел.
— В том и смысл, командир, — ответил Макрон, ухмыльнувшись, и белые зубы едва блеснули на черном овале его лица.
— Ты и твои воины готовы?
Макрон кивнул в сторону группы из двадцати человек, слегка в стороне от остальных. На них тоже были только туники и пояса с мечами.
— Они готовы, командир.
— Центурион Секунд?
— Командир?
Из темноты вышел еще один силуэт и отдал честь.
— Ты хорошо понял, что следует делать после того, как дадут сигнал?
— Да, командир.
Катон разглядел рядом с центурионом еще одного человека. Приглядевшись, понял, что это трибун Крист.
— Что это значит, трибун?
— Я подумал, что хочу вызваться добровольцем, командир. Теперь, когда мне не требуется вести учет запасов.
Катон не смог сдержать улыбки, уловив в его голосе обиду.
— Не стоит недооценивать важность этого дела, трибун. Но, смею сказать, теперь я действительно могу освободить тебя от этой обязанности.
— Есть, командир.
— Будешь сражаться со второй центурией, пока не окончится осада. Просто исполняй свой долг и приказы центуриона Секунда.
— Есть, командир.
Катон оглядел стоящих перед ним. От успеха их нынешней операции зависело многое. Командиры обсудили все в подробностях, у воинов имелось все необходимое — топоры, веревки, сосуды с маслом и огнива. В отличие от отряда Макрона воины второй центурии были в полном доспехе, а дополнительное снаряжение сложили в тележки, которых на руднике хватало. Чувствовалось, что они в напряжении, и Катон был уверен, что они с отвагой выполнят порученное им. Слегка прокашлявшись, он тихо заговорил:
— Ни звука, парни. До тех пор пока не начнете действовать. Когда начнется бой, тогда можете шуметь сколько захотите. Даже сильнее. Они должны быть потрясены, должны запаниковать. Атакуйте, будто фурии, пусть бунтовщики пожалеют о том дне, когда они лишь подумали выступить против Рима и императора… не подведите меня. И остальных ребят из когорты. Через считаные дни тоннель дойдет до стены. Если сегодня вы не преуспеете, то мы потеряем первую, и самую лучшую, линию обороны.
Катон помолчал, давая воинам время осознать важность порученного им дела.
— Так что действуйте решительно. Уничтожайте все, что сможете, и тут же быстро возвращайтесь, как только услышите сигнал. Вы и так герои. Незачем это доказывать, погибнув за Рим без пользы. Каждый, кто не подчинится приказу об отступлении, будет наказан и останется в нарядах на работу до окончания осады. Я ясно сказал?
Катон увидел еле заметные улыбки на темных лицах воинов.
— Не беспокойся, командир, — тихо ответил Секунд. — Мы сделаем свое дело.
— Хорошо, — сказал Катон, касаясь предплечьем его руки. — Да пребудут с вами боги.
— Благодарю, командир.
Катон повернулся к Макрону, даже не зная, что и сказать. Он очень беспокоился за друга. Но Макрон спас его от неловкой ситуации, быстро попрощавшись и повернувшись к своим воинам.
— Пошли, ребята. За мной, и тихо, чтоб вас.
Они двинулись вдоль стены и быстро исчезли в темноте. Катон еще мгновение смотрел им вслед, а затем вернулся к воротам и забрался на башню, изо всех сил вглядываясь в темноту здоровым глазом, чтобы заметить любую опасность, которая могла бы помешать Макрону и его воинам. Но не было никаких признаков того, что враг обнаружил грозящую ему опасность. В лагере противника крохотные фигурки бунтовщиков сгрудились у небольших костров, сотнями горящих в ночи. Рядом с палатками Искербела и его ближайших соратников горел большой костер, и там людей было больше. Катон улыбнулся. Если все пойдет так, как задумано, скоро вождь бунтовщиков будет проклинать злую судьбу, а его соратники станут задумываться, так ли он хорош в качестве вождя.
Макрон в последний раз проверил веревку. Ее конец был крепко привязан к шесту, глубоко вкопанному в вал позади стены. Веревка не поддавалась ни
