кроме того, что серебряные слитки спрятаны в каком-то из обвалившихся тоннелей. Мы можем сказать это Искербелу, но он вряд ли нас отпустит, пока не проверит сказанное. В любом случае, нам приказано не допустить, чтобы бунтовщики заполучили серебро, любой ценой.
Они некоторое время смотрели друг на друга. Потом Макрон пожал плечами.
— Мы в заднице по-любому.
— Можно сказать и так. Я предпочитаю более возвышенное «Победа или смерть».
Макрон хлопнул себя руками по бедрам и расхохотался.
— Я всегда знал, что ты умеешь пользоваться языком почище лучших шлюх Субуры.
— Не слишком возвышенное сравнение, но я тебя тоже люблю, брат, — с улыбкой сказал Катон и тоже рассмеялся. Когда они насмеялись вдоволь, Катон сделал глубокий вдох.
— Вот этого мне очень не хватало.
— Да уж, давненько ты ничему не радовался. С тех пор как мы в Рим вернулись, это точно.
Макрон показал на один из стульев напротив Катона.
— Позволишь?
— Давай. Только избавь меня от лекций по поводу печали.
— Я не собирался лекцию читать. Просто хотел тебе сказать, что понимаю, какой большой потерей для тебя была смерть Юлии. Отличная была девушка. Красивая и сообразительная. Была бы отличной матерью и женой, такой, какую лишь можно…
— Хватит! — резко перебил его Катон. — Ты ничего не понял…
Он был не в силах говорить дальше. Сколько он может рассказать Макрону? Сможет ли открыть всю правду? Не всю, конечно же. По крайней мере, пока Крист с ними служит. Это было бы для Макрона слишком тяжелой ношей, такой, как для него самого.
— Что ты хочешь сказать? — недоуменно спросил Макрон. — Катон, приятель, что такое?
Что-то внутри Катона противилось идее разделить душевную боль с другом. И не только гордость. Дело в его звании и ответственности. Он командует когортой. Пять сотен воинов считают его своим главой. Он не имеет права раскрывать перед ними свои слабости. Лишь для того, чтобы снять груз со своей души. Даже Макрону, с которым он познакомился и подружился десять лет назад, когда Катон прибыл в крепость Второго Августова легиона худым и дрожащим пареньком, любившим книги и никогда в жизни не державшим в руке меч. Они быстро сдружились. Сначала Катон стал опционом, ниже Макрона в звании, потом его повысили до центуриона, а потом и дальше. Он прекрасно понимал, сколь многим он обязан своему самому близкому другу. Но никак не мог заставить себя признаться в слабости.
— Я не тоскую по Юлии. Больше не тоскую. С тех пор как я узнал, что она встречалась с другим мужчиной, пока я… пока мы воевали в Британии.
Макрон слегка приоткрыл рот и покачал головой.
— Я знал, что что-то случилось. Но это? Я не верю, парень. Юлия не могла.
— Могла, Макрон, — спокойно ответил Катон. — В этом нет сомнения. Я своими глазами видел доказательства. Она любила другого и сказала бы мне, если бы дожила до моего возвращения. Юлия предала меня, Макрон. Теперь ты все знаешь. Ну, по крайней мере, знаешь достаточно.
— Мне очень жаль. Понятия не имел. Тебе надо было сказать.
— И что мне надо было сказать? — устало спросил Катон. — Я был в шоке. Было такое ощущение, будто мне разорвали грудь и вынули сердце. Мне было стыдно. Я чувствовал себя оскорбленным. Сможешь ли ты понять, почему я молчал все это время? Просто было слишком больно говорить обо всем этом. Даже тебе, друг мой.
— Могу догадаться.
Макрон помолчал.
— Но я бы точно знал, что именно надо сделать. Устроил бы тебе хорошую попойку, чтобы утопить в вине все мысли о Юлии. Об этом я бы позаботился. Думаю, тебе стало бы легче.
— То, что тебя не убивает, ведет к жуткому похмелью…
Макрон рассмеялся.
— Еще бы! Одни боги знают, почему, но с тех пор, как мы вернулись, ты выглядел совершенно жалким задротом, и теперь я знаю почему. Бедняга. А с тех пор стало еще хуже.
— Это почему же?
— У тебя и так этот шрам на лице. А теперь ты можешь остаться еще и с повязкой на глазу. Скажу тебе, Катон, тебе придется приглядывать себе слепую женщину, прости за каламбур. Больше на тебя никто не позарится бесплатно.
— Спасибо за слова утешения.
— Да ладно тебе. Мы здесь в ловушке, за стеной банда кровожадных бунтовщиков, которым не терпится отрубить наши головы и насадить на копья. Может, нас и спасут. Скорее нет. Так что смотри на все в перспективе. Юлии нет. Она в любом случае собиралась тебя бросить. Лучше поскорее забыть
