их обитатели прятались от жары в тени и прохладе домов. Даже козы сбивались в кучу, укрываясь от солнца в тени деревьев, мулы же, привязанные к кольям, были вынуждены стоически терпеть жару и мух.
После полудня, в пятнадцатый день после их выхода из Тарракона, Катон, как обычно, ехал верхом немного впереди пешей колонны. В безоблачном небе сияло солнце, горизонт дрожал, будто небо и землю разделяла тонкая серебристая полоска воды. Гвардейцы топотали следом, грохоча подбитыми гвоздями подошвами калиг по твердой почве, гремели окованные железом колеса, поскрипывали тележные оси, по мере того как телеги перекатывались по неровной дороге. И тут Катон увидел впереди темное пятно, едва различимое в дымке. Прикрыв глаза рукой от солнца, он разглядел силуэты идущих людей, по обе стороны от которых ехало по нескольку всадников. Следом ехали четыре большие повозки. Катон с тревогой подумал, не сообщат ли им путешественники что-нибудь о бунтовщиках. До окрестностей Астурики, где располагались рудники, было еще больше ста миль, но вполне возможно, что восставшие совершают набеги на достаточное расстояние.
Катон придержал коня, чтобы конный отряд догнал его, и отправил посыльного за Цимбером, чтобы поговорить с проводником, прежде чем двигаться дальше. Встречные путешественники приближались, и он рассмотрел их получше. У всадника во главе группы был небольшой зонт от солнца, прикрепленный на шесте к седлу, а вот у длинной вереницы изможденных людей, шедших в цепях позади него, не было никакого укрытия от жары. Всадники по обе стороны колонны, стерегущие рабов, были в соломенных шляпах и время от времени замахивались на несчастных длинными палками, дабы те шли быстрее. Позади колонны рабов катились повозки. Как командир военного отряда Катон имел преимущественное право прохода по дороге, поэтому он не стал сворачивать. Когда до встречной колонны осталось меньше сотни шагов, работорговец поднял руку и махнул ею в сторону, приказывая своим людям сворачивать. Охранники остановили рабов и отвели их на обочину.
Поняв, что его недавние страхи были беспочвенны, Катон пустил коня в рысь, подъезжая к всаднику с зонтом над головой.
— День добрый, гражданин, — поприветствовал он его.
Работорговец поднял руку с маленьким опахалом в ответ и кивнул. Катон придержал коня, останавливаясь рядом с ним. Встречный был крупным мужчиной с хмурым лицом, настолько рябым от оспин, что оно походило на огромный апельсин, изрядно несвежий.
— Я все думал, когда мы наконец легионеров увидим, — сказал мужчина с отчетливым говором, выдававшим уроженца римской Субуры. — Начал уже размышлять, не решил ли губернатор отдать этим долбаным бунтовщикам всю провинцию. Вы идете, чтобы с ними разобраться?
— Мои приказы тебя не касаются. Как твое имя?
— Мик Эсклей, из Спортима, куда и направляюсь. Чтобы убрать мое имущество как можно дальше от этих ублюдков-бунтовщиков.
— Имущество?
Эсклей показал на колонну рабов.
— Они должны были отправиться на рудники, но как только я услышал о восстании, то двинулся на восток. Когда ваша братия закончит свое дело, верну их обратно и загоню на рудники, какие останутся в целости после всего этого кипежа.
Он поглядел на Макрона и первую центурию, движущуюся по дороге.
— Преторианцы?
Катон кивнул, тоже оборачиваясь, и увидел, что к нему бежит Цимбер. А затем снова повернулся к торговцу.
— Император послал лучших, чтобы подавить этот бунт. Это моя когорта, а следом идут еще семь и ауксиларии.
Не было ничего плохого в том, чтобы дать работорговцу самую общую информацию, в надежде что это продемонстрирует решимость Рима послать значительные силы на подавление восстания. Такие купцы, как Эсклей, разносят слухи, новости и панику. Хорошо бы, чтобы он поспособствовал распространению слухов о том, что для уничтожения Искербела и его последователей послали настоящих воинов. И Катон с удовлетворением заметил, что лицо торговца стало довольным.
— Хорошо. Рад это слышать.
Подбежал Цимбер, тяжело дыша и обливаясь потом от жары. Катон представил его торговцу и кивнул в сторону, откуда пришел Эсклей и его убогая процессия.
— Я не слышал последних вестей из Астурики. Ничего не знаешь, насколько широко распространилось восстание?
Работорговец удивленно поглядел на него.
— Астурика? Ты шутишь. Последнее, что я слышал пару дней назад, что бунтовщики уже совершают набеги на виллы и городки вокруг Паллантии. К ним присоединились люди из племен ваккеев и ареваков.
Катон посмотрел на Цимбера и увидел на его лице ужас.
— Как далеко нам до земель этих племен?
— Дневной переход, — ответил проводник. — Самое большее — два. Вполне возможно, что они уже за нами следят.
Цимбер встревоженно огляделся, но на мили вокруг не было ни малейшего признака жизни. И он посмотрел на Катона.
— Если восстание продвинулось так далеко, командир, было бы безумием идти дальше. Дорога идет посреди земель ареваков. Бунтовщики узнают о нашем приходе за несколько дней до того, как мы доберемся до рудника. Мы идем прямиком в ловушку. Лучше нам вернуться в Тарракон, — умоляюще
