— Тут у нас хорошие новости. Никто не погиб. Шестеро, раненных в стычке, когда мы только вошли в лагерь. У троих просто порезы, у двоих сломаны кости, один потерял руку. Одноглазый ублюдок, сущий громила, отрубил ему руку мечом, пока ребята его в куски не порубили. Так что очень легко отделались, командир.
— Хорошо. Где ты их разместил?
— В столовой в доме прокуратора, командир.
Катон поглядел на спящего чиновника. С Непоном пришлось возиться прямо в камере, а затем его уложили на матрас, который принесли из дома. Плохо, что нельзя расспросить прокуратора сейчас же, но можно поговорить с другими, освобожденными из плена. А потом надо будет заняться лагерем. Подготовить его к обороне. Наверняка Искербел очень скоро узнает, что рудник захвачен, и он обязательно постарается воспользоваться шансом и разгромить когорту, пока не подошло подкрепление. Разгром элитного отряда римской армии воодушевит его сторонников и докажет, что римлян тоже можно побеждать.
Трое бывших заложников стояли во дворе. Макрон снял с них цепи, и, хотя у них остались кровавые мозоли на запястьях, лодыжках и шеях, они были рады уже возможности свободно стоять на свежем воздухе. Когда Катон вышел из камеры, где оставался Непон, они попытались стать по стойке «смирно». У них еще не было возможности смыть с себя нечистоты, и от них так воняло, что Катон не сдержался и сморщил нос.
— Первым моим приказом будет вымыться.
— Да, командир. Виноваты.
— Вольно. Кто из вас старший по званию?
Самый низкий ростом, светловолосый мужчина с голубыми глазами и светлой кожей, вероятно, кельт, кивнул Катону.
— Опцион Пастерикс, командир. Командир гарнизона. Из третьей галльской когорты.
— Рассказывай, что здесь произошло. Я не вижу, чтобы здесь был бой, из чего делаю вывод, что Искербелу не пришлось особо сражаться.
— Нет, командир, — ответил Пастерикс, переминаясь с ноги на ногу. — У нас не было шанса дать бой. Их были тысячи. Мы бы удержали их день-два на стене, но прокуратор не дал. Искербел прислал переговорщика и приказал сдаться на рассвете, иначе умертвит всякого, кто есть в лагере, а Непона подвергнет бичеванию и распнет. Чтобы подтвердить свои слова, Искербел привел к стенам десятерых римлян из поселения, и их обезглавили прямо перед воротами, а головы бросили через стену прокуратору.
Опцион ненадолго умолк, а затем заговорил снова:
— Если честно, командир, Непон не бесстрашный воин. Но с рудником он управлялся неплохо, насколько я понимаю. В любом случае, на рассвете он сказал, что сдает рудник, если бунтовщики обеспечат безопасный проход до Тарракона тем, кто работал у него, и их семьям. Искербел дал слово. Но, как только мы сдали оружие, его люди набросились на нас. Отвели к яме и начали резать глотки и бросать тела вниз. Меня и двоих ребят пощадили лишь потому, что мы были телохранителями прокуратора, и Искербел сказал, что ему потребуются свежеотрубленные головы, когда он будет обсуждать выкуп за Непона.
— Спасибо, что мы пришли, а, мать нашу?! — сказал Макрон.
— Что случилось потом? — спросил Катон.
Пастерикс почесал подмышки.
— Мы не видели, командир, были в камере. Но бунтовщики, которые нас охраняли, сами рассказали. Похоже, Искербел освободил рабов и позволил им делать все, что им вздумается, с лагерем и поселением. Покончив с местными, рабы принялись за римлян и побросали их в яму.
Катон помолчал, мысленно поклявшись себе, что заставит вождя бунтовщиков и его приспешников дорого заплатить за их зверства. Если, конечно, у него будет шанс отомстить. В нынешних обстоятельствах на это надеяться не приходилось. Отбросив ненужные мысли, он переключился на более важные вопросы.
— Что случилось с запасом серебра, который был на руднике?
Опцион покачал головой.
— Не знаю, командир. Полагаю, бунтовщики с собой забрали. Когда они нас в камеру бросили, я ничего об этом не слышал.
— Ты уверен? Вообще ни словом не упомянули?
Пастерикс на мгновение задумался.
— Никак нет, командир. Уверен.
Странно, подумал Катон, если это действительно правда. О таком богатстве наверняка должны были хоть слово сказать. Может, просто заложники не слышали. Оставалось надеяться, что прокуратор, когда придет в себя, расскажет побольше. Теперь надо заняться обороной лагеря. Катон внимательно поглядел на опциона.
— Как себя чувствуешь, Пастерикс?
Тот потянулся и вздрогнул.
— Лучше, командир. Изрядно лучше.
