оказаться в роли барана, который добровольно пришёл на заклание. Жители боялись оказаться добрыми овцами в мире волков. О нападениях разбойников и враждебных племён мужчины их рода знали не понаслышке. Как ни заманчивы были обещания проповедника о вечной душе, но и прежние жрецы также щедро раздавали их. Благонравного старика вскоре забыли. Однако зёрна его нравоучений были брошены в сердца людей, уставших от бесконечных распрей и войн. Они давали незримые всходы даже в будничной жизни. Появилась надежда, что существуют и другие боги, более сильные. Они наградят за добрые дела и приютят в оазисе отдохновения после тягостных трудов. Жизнь многим в селении казалась серым и унылым миром постоянной борьбы за выживание. Смутные времена никак не желали заканчиваться.
– Так ты один из них?
– Один из «сумасшедших»? Наверно, да.
– Тогда тебе лучше уйти, – она с опаской оглянулась на стены городища, будто их могли оттуда услышать. – Меньше всего тебя ждут именно здесь.
– Я останусь, потому что мне надо спасти одного человека от вашей богини.
– Кого? Я всех знаю.
– Её знаешь очень плохо, я уверен.
Хельга тревожно сверкнула глазами. Всё-таки открытый взгляд парня очень понравился ей, и девушка решилась выведать его секрет до конца, но их разговор прервало появление старика верхом на приземистом вороном коне.
– Ты должен мне всё рассказать, потому что находишься на нашей земле.
Охотница снова попыталась использовать данную ей власть. Безрезультатно, парень свысока посмотрел на всадницу. Как это получилось у стоящего по колено в грязной яме молодого человека, для Хельги осталось загадкой. Он снисходительно улыбнулся:
– Приезжай вечером, расскажу.
Она задорно вскинула голову:
– Хорошо, если не соврёшь.
– Не в моих правилах.
Охотница умчалась в сопровождении хозяина домика. Берт остался стоять, опершись на лопату и удивляясь собственной решительности.
Архелия ждала старика в доме, где жила с дочкой, кормилицей с ребёнком и подругами, предусмотрительно расположившимися в дальнем крыле строения. За занавесью тихо посапывала наследница престола амазонок, поэтому мать говорила вполголоса:
– Садись, настала пора нам поговорить о дальнем переходе. Спасибо, что согласен провести нас к рынкам.
– Да ладно. Чего уж… – старик был польщён тёплыми словами.
– Ты немолод, выдержишь?
– Тряхну стариной, только бы моя ведунья согласилась.
– Уговорим, – Архи многозначительно взглянула на замечтавшуюся в углу Хельгу.
– Граф Роскви предлагал проводника, но мне кажется, что он приставлял к нам соглядатая.
– Ты права, права… Да только глаз у них и в деревне хватает.
– Как ты думаешь, чего он хочет?
– Я, девочка, на пиру не был и его не видел. А хотят они все одного: дать поменьше, а взять побольше.
– Напасть может, чувствую. Одной рукой даёт, другой отнимает. Я с тобой согласна. Возьмём человек двадцать. Остальные здесь останутся для верности. Справимся?
– Ты смелая, девочка.
– Мне больше ничего не остаётся, – с грустной усмешкой произнесла Архи.
– Что нам уготовано, одни богам известно. Здесь больше беззащитных остаётся, потому и пусть их большее количество воительниц и охраняет. А пленники не пропадут, все бывшие вояки. Себя спасать будем в случае нападения. Золото – дело наживное.
– Значит, договорились. Завтра выступаем. Распорядись насчёт необходимого.
– О, я это люблю, – запасливый старик поднялся с довольным видом и вышел.
Архелия могла не сомневаться: провианта хватит на две дороги. «Ухажёр» был очень предусмотрительным. Дочь вождя озабоченно посмотрела на верную подругу-охотницу. Та стояла, подперев стену, и, казалось, ни слова не слышала. Мысли её витали далеко. Только стук закрывшейся двери вернул Хельгу к реальности. Если бы Архелия могла видеть себя со стороны в пору своего безумного увлечения Исамом, то у неё не было бы сомнений в причине отрешённого вида своей соратницы. Архи же решила, что подругу снова донимают старые раны.
– Ты останешься за главную.
– Я обещала твоей матери, что всегда буду рядом с тобой.
– Тогда у меня не было дочери. Она – это я. Оставайся здесь и в случае малейшей угрозы спаси девочку и возвращайся назад, расскажешь всё баронессе. Передай, что я благодарна ей… Я живу той жизнью, какой хотела.
