Эйнштейн, спускавшийся впереди, развернулся.
– Она же говорила, что она том пятнадцатый!
Парень вообще был вежливый, и даже учтивый, но в последнее время вдруг ни с того ни с сего раздражался. Отвернувшись, он уставился под ноги, шея побагровела.
– Прошу прощения, – сказал Тэ, затем снова обратился к энци: – Вас распределяют по жребию или?..
– Нет!
Тэ не удивился.
– Более взрослые энци сначала натаскивали меня на маленьких книгах, чтобы оценить мою память.
– Когда? В каком возрасте?
– Когда решили, что в детородительницы я не гожусь.
Эйнштейн развернулся так резко, что не удержался на ногах и приземлился прямо на задницу. Реакция была настолько утрированная, что Тэ отвернулся, лишь бы не расхохотаться. Но так он оказался лицом к лицу с Лангобардом, который пребывал в таком же затруднении. Оба остановились и посмотрели в разные стороны.
– Предвосхищая вопрос, который сейчас более всего занимает юного Эйнштейна, – сказал Бард, – не будет ли с моей стороны бестактным поинтересоваться, а чем именно ты не годишься в «детородительницы»?
Энци посмотрела с высоты на Тихий океан и пожала плечами, как будто особо на эту тему не задумывалась.
– Не знаю. Может, слишком тощая? Не на что взглянуть? Неконтактная?..
– Давай проясним общую картину, – сказал Тэ. – Скольких девушек из десяти отбирают в детородительницы?
– Не знаю. Четырех?
– Стало быть, нерожающих в вашем обществе больше, чем рожающих, – озвучил Тэ, чтобы успокоить Эйнштейна.
– Так было десять лет назад. Сейчас, конечно, когда мы вылезли из Норы и места стало больше, рожать стали активнее, – объяснила Сонар.
Чуть раньше она сообщила остальным, что ей шестнадцать.
– Ясно. То есть они считали, что в шесть лет знают о тебе достаточно для такого решения. Ладно. Итак, начинают с простых книг. А потом?
– Если ты вообще умеешь читать, тебе дают всю энциклопедию.
– А, теперь понятно, откуда ты знаешь про рации, эпикантус и другие темы за пределами пятнадцатого тома.
– Да. Нужно прочитать все целиком. Когда тебе исполняется десять, решают, кем ты станешь: макропедией или микропедией.
– Наверное, одни престижнее других?
– Ну конечно! – воскликнула Сонар, только не уточнила, какие.
– Звучит, как будто микропедии заучивают всякие малоизвестные мелочи и факты, – предположил Эйнштейн. Рискованная догадка, особенно если неверная. Но любовь ослепляла, и он не обращал на это внимание.
– Да, если хочешь стать одной из девятнадцати, нужно уметь запоминать гораздо больше, – ответила Сонар, одарив парня теплым взором.
– А чтобы занять место предыдущей Сонар-Таможни, тебе нужно было одолеть ее в поединке или как? – спросил Тэ и тут же отругал себя за это, забыв, что у диггеров с чувством юмора плоховато.
Эйнштейн бросил на него испепеляющий взгляд.
– Нет, в моем случае такого не было, – вежливо ответила энци, оставив всех гадать, только в ее случае или вообще. – Меня обучала Чехов- Шпицберген.
– Какое благородное и прекрасное имя! – воскликнул Лангобард. – Том девятнадцатый?
– Восемнадцатый, – ответила Сонар с легким укором, не веря, что кто-то может в этом не разбираться.
– И у вас прямо сохранились настоящие бумажные копии? – спросил Тэ.
– Да, конечно, но мы достаем их только в особых церемониальных случаях. Обычно мы работаем с рукописными списками.
– Такое ощущение, что Руфус припас в убежище целую тонну бумаги.
– Несколько тонн, – поправила энци. – Натуральный хлопок, пэ-аш нейтральная!
Во время ночного бегства по горам вести подобные разговоры не было возможности, поэтому представление о культуре диггеров оставалось довольно обрывочным. О чем-то можно было догадаться, если вспомнить историю Каменного Ливня. Фаза под названием Остывание началась только в конце четвертого тысячелетия после Ноля, когда новому человечеству удалось собрать все лунные осколки, и число болидов, падающих на поверхность, резко сократилось. До тех пор диггеры обеспечивали выживание своей небольшой популяции в крепости, которую оборудовал Руфус. Расширять Нору было весьма затруднительно, потому что она была герметичной системой, а также потому, что ненужную породу попросту некуда складывать. Как знают все, кто хоть раз копал яму, объем вынутого грунта всегда больше объема самой ямы. Какое-то время диггеры сбрасывали породу в глубокую заброшенную шахту, но как только она наполнилась, настал тупик. А из-за Каменного Ливня о прямом контакте с поверхностью нечего было и мечтать.
