пытается ее вытащить, но не уверен, что у нее получится.
– Моя? Дочка? – ничего не понял я.
– Приемная, я полагаю. По крайней мере ты ее называл дочкой.
А-а, Жужа… Вписалась за «добрую тетю», наивное и доверчивое создание…
– Мы оба спешим, – сказал Плащ. – Но, сколько бы ни длилась наша беседа, не опоздаем. Как ты абсолютно правильно заметил, я тяну время… Посмотри на ту пулю.
– Какую, на хрен, пулю?!
– Следи за рукой… Нет, еще выше… Видишь?
Присмотревшись, я увидел пулю. Восемнадцатимиллиметровую пулю УОКа, дозвуковую. Пуля неподвижно висела в воздухе метрах в четырех от нас. Долго приглядываясь – а я пялился на нее долго, – можно было заметить, что следы нарезок на боках пули медленно-медленно вращаются. Примерно со скоростью минутной стрелки.
Пуля не висела, попирая все законы гравитации и внешней баллистики. Пуля, как и положено пулям, летела в цель. Давно уже летела.
– Наверное, тебе не слишком нужны «попрыгунчики», – предполагаю я.
– Сегодня явно твой день, Петр. Что ни скажешь – все в «десятку». Действительно: нужны, но не слишком. А с другой стороны: не слишком, но все же нужны.
Мне смертельно надоело его словоблудие… Я спрашиваю в лоб:
– А почему ты сам не взял «попрыгунчики»? Ведь мог бы, а? Пришел бы в Новую Голландию или Марианну бы послал – и не трогал бы мою семью, не наживал бы себе смертельного врага…
– Я надеюсь нажить себе в твоем лице друга, – очень серьезно произносит Плащ.
– Охренеть не встать… Каким-то очень заковыристым путем идешь ты к этой цели, Плащ. И очень долгим. Лет через пятьдесят, если будешь себя хорошо вести, мое отношение к тебе сможет смениться на нейтральное… Но до дружбы и тогда будет еще ой как далеко.
– Договорились, вернемся к этому вопросу через полвека… Но я не ответил тебе, почему сам не взял «попрыгунчики». Ответ прост: иначе этот наш разговор не состоялся бы. А он для меня важнее и «Джона», и «Джека». Ну и еще один бонус: ты порвал с людьми, на которых горбатился десять лет. Странно получалось: ты их ненавидел, считал и называл жабами, но все же не решался уйти. Я тебе помог.
– Тогда подведем итоги: «попрыгунчики» тебе не слишком нужны, ты хотел разговора – и он состоялся, бонус тоже получен, со службы я ушел. Так выполняй же, мать твою, свои обязательства!!!
– Разговор еще не закончен… Но в любом случае ты свою часть сделки выполнил, принес «Джека» и «Джона». Я же выполнил свою: доставил девочек.
– Ты мне их не вернул.
– Я и не обещал этого.
– Что-о-о??!!
Он молча достает из кармана телефон, нажимает несколько кнопок. Звучат наши чуть искаженные голоса:
«Короче, у меня только одна попытка?»
«Ты сейчас тупишь или надеешься, что я передумаю?»
«Взамен получу детей?»
«Никто их силой удерживать не будет».
«Договорились».
– Уговор дороже денег, – наставительно говорит Плащ. – Все как договорились: никто их силой не удерживает. Они сами, своей волей, шагают сейчас к Фонтанке. Кстати, ловушек на их пути нет, не волнуйся на этот счет. Можешь мне не верить, Петр, но я не меньше твоего желаю, чтобы ты воссоединился с детьми.
Разумеется, я ему не верю. А он продолжает:
– Но для меня принципиальный момент: кто субъект, а кто объект этого воссоединения… Я хочу, чтобы девочки получили обратно отца. Именно так, не наоборот… Ты меня понимаешь?
– Да уж не тупой… Но отчего бы не сказать проще: ты хочешь, чтобы я присоединился к твоей банде?
– Хорошо. Упростим, а заодно отбросим намеки, экивоки и неуместное слово «банда». Да, я этого хочу. Хочу, чтобы ты был рядом, когда я буду создавать новый мир. Чтобы ты был моей рукой и моим же мечом в ней. Кто ты сейчас, Петр? Ты всего лишь электрик… Монтер – с аномальными, правда, способностями. Пойдем со мной – и ты станешь «электриком» человеческих душ, ты будешь читать людские тела, сердца и умы, как сейчас читаешь электросхемы, ты будешь чинить их от любых поломок, даже от смерти… А при нужде – разбивать вдребезги мановением мизинца. Ну и в придачу еще один пустячок… Сейчас ты им не заинтересуешься, полагаю, но лет через тридцать-сорок твое мнение может кардинально измениться.
