Я отфыркиваюсь, я отплевываюсь, я не понимаю, как в литровой кружке могло поместиться столько воды… Потому что по всем признакам это всего лишь вода. Не водопроводная, не стерильно-хлорированная, а словно бы зачерпнутая в ближайшем канале или в луже, с Шляпника станется…
Воды много. Удивительно много для литровой емкости, тут какой-то трюк или подвох… Вода заливает лицо, попадает и в рот, и в уши, вода течет по мне – и по одежде, и под одеждой.
К тому моменту, когда я проморгался и отплевался, Шляпник с туканом и Светлячок исчезли (очень вовремя, недолюбливаю я дебильные шутки, а дебильных шутников люблю еще меньше). Купол тоже исчез. Последнее обстоятельство я осознал, когда крупнокалиберная пуля УОКа в считаных сантиметрах разминулась с моей головой, обдав лицо горячим дуновением. Черт, совсем забыл про эту штуку…
Обсыхать некогда, даже отереть лицо некогда.
Питер Пэн мчится к своим дочерям: смешной сегодня у вас папка, девчонки, весь такой мокрый. Но вы же все равно его любите?!
Грохнуло где-то далеко, кварталах в двух-трех, – и грохнуло так, что здесь, на Апрашке, у меня заложило уши. Потом грохнуло еще, и еще, и еще…
Я крепко зауважал Бабуина. Что он сумел приволочь в Зону? Танки? Реактивную артиллерию? Или всего лишь ствольную? Звуки, производимые этими жабьими игрушками, я не смог бы отличить друг от друга… И все равно впечатляло.
Уважал я обезьяньего майора недолго. Секунду или две.
Почувствовал и понял: к взрывчатке грохот никакого отношения не имеет, там мое родное, электрическое… Проще говоря, гроза. Вот только…
Не бывает таких гроз, уж я-то их чувствую, как никто. При грозе могут, конечно, случайно грохнуть подряд два разряда с очень похожими характеристиками, однако такое совпадение именно случайное, очень редкое…
А здесь пять ударов – как под копирку, идентичные. Нет, уже шесть…
С грозой разберусь потом. Явление непонятное, но локальное и непосредственной угрозы не представляет. Первым делом – девчонки.
Плащ не обманул, по крайней мере в этом, они действительно шли к Фонтанке, метрах в двухстах от меня, шли неторопливо, и примерно пятую часть форы я уже отыграл своим стремительным спуртом…
Я споткнулся, сбился с ноги… В этот миг спурт мой чуть не завершился падением и переломом ноги.
Как?! Я не вижу Маришку и Аню, услышать тоже не могу… Мое аномальное «зрение» видит лишь технику и лишь электрическую, электронную… Отчего же сейчас девчонки для меня как на ладони, словно к Фонтанке бок о бок, вплотную, шагают два включенных компьютера?
Ну, точно… Вот их прямолинейное движение замедлилось, крутой зигзаг – и «компьютеры», не разделившись, вновь вернулись на прежнюю траекторию… Обошли какой-то обломок, разрушения здесь сильные. Последняя тень сомнения растаяла: они, неразлучные мои близнецы, кто угодно еще обошел бы преграду с двух сторон…
И тогда я все понял.
Мог и раньше понять, после визита в Красный Замок… Уши Шляпника… Его Глаза, и первые, и вторые… Нет, мог бы сообразить…
Я пытался понять природу аномальности Безумного Шляпника, перебирая все мне известные варианты. А он уникален – и своим талантом, и придурковатостью.
Он не дарит своим «детям» новых умений, он как-то стимулирует и развивает то, что есть, и развивает так уж развивает – до упора, до возможного предела, до крайней степени…
А теперь облагодетельствован Питер Пэн. Усыновлен, так сказать. Добро пожаловать в дружную семью!
Природа моей аномальности не изменилась. Но, извините, чутье человека и собаки тоже одной природы… Однако легавая воспринимает запахи в десять тысяч раз сильнее, чем ее хозяин. В десять тысяч траханых раз!!!
Я был хозяином. А стал собакой. Исключительно в смысле своего аномального «чутья» на электричество, разумеется… Электричество есть везде. В людях тоже. В мозгу текут токи, сердце генерирует импульсы… Все очень слабое, раньше для меня не заметное…
Шляпник одарил меня с подачи Плаща, понятное дело. Он и того «прокачал» в свое время, теперь рассказ про мост и Мойку ясен и понятен, все как-то связано с водой… ладно, причины – после, сейчас хорошо бы понять следствия водной процедуры…
Я уже не бежал. Шагал, и быстро, расстояние до близняшек все равно сокращалось, пусть и гораздо медленнее, чем поначалу…
Это неправильно, сделай главное, Питер Пэн, а все остальное потом…
Но…
Я не мог удержаться. Не мог не опробовать немедленно все полученное… Если не все нюансы и тонкости, то хоть основные возможности…
Кто жил всю жизнь слепым, а потом вдруг в результате операции обрел зрение, – тот поймет.
Я опробовал… Не откладывая…
И какой же это был, кайф, ребята!
Плащ, подлец этакий, знал, чем поманить…
Та-а-ак… С этими все ясно… А кто это у нас тут громом с молниями балуется?
