Торчок, упаковывающий стволы в матерчатые чехлы, заметил:
– Отож будет ждать техника. Скоро продолжим, так?
– Смысла нэма затягивать, – согласился Женька. – Конечно, пока наш фриц созреет, пока план операции скоординируем… Но в общем и целом придется поторопиться.
– Отож и наша заявится? – ефрейтор кивнул на чехол со «светкой». – Не, ныне напарник у тебя в языках уверенный, капитан-хохол напористый – правильные кадры. Но с сержанткой как-то посолиднее выходит. Вроде политрука, только навыворот.
Земляков хмыкнул:
– «Политруки навыворот», наверное, не одобряются вышестоящим начальством. Не та формулировка, Павло Захарович.
– Не в формулярах дело. Мы верно к победе идем, союзно. Всеми республиками, фронтами и наркоматами. И этими всеми… мирозданьями, – ефрейтор постучал ребром ладони по чехлу, отмеряя доли чего-то труднообъяснимого, но весьма глобального. – Я, отож, всегда подозревал – существует. Нет, в рай елейный я не шибко веровал, но, отож, предвидел, що разнообразно должно быть. Да, задушевно рассказует Катерина, прям и самому глянуть пожелалось.
– Это да. Может, удастся в гости заглянуть. Естественно, после того как…
– Отож, понятно. До победы какие гостевания? Но в уме держать будем.
– Слушай, Павло Захарович, а когда она вообще успела столько нарассказать? Мы ж тут оголтело метались, толком присесть-перекусить некогда было.
– Молодой ты ще, Женя, – снисходительно улыбнулся ефрейтор. – Отож, не всё зришь.
Женька, собирая вычищенный «токарев», кивнул – ладно-ладно, пусть «молодой», оно тоже неплохо. Время солидностей донабирать еще придет. Если позволят Психа и прочие сложности нашего крупно нарубленного бытия. А пока хотелось товарищу Землякову спать и жрать. С обедом можно и подождать, а глаза так и закрывались…
Пока оружейники-философы стволами занимались, начальство закруглилось с передачей документации. Процедура блюлась тщательно: акты передачи подготовили, предварительными служебными записками обменялись. Капитан Попов волновался: все же впервые столь специфические бюрократические вопросы решать приходилось. Останется подшитым в архивах, и если что не так… Впрочем, еще на сутки-двое оставался в распоряжении куратора «контактной группы» скучающий в санбате майор Коваленко – будет время бумаги подправить и рабочие вопросы уточнить.
Женька сдал по акту бронежилеты – свой передавать было стыдновато – уделал за краткий срок защитную амуницию, будто год не снимал. Зато полегчало товарищу Землякову: без арсенала, с легенькой полевой сумкой – хоть взлетай. Несколько отягощал совесть контрабандный штык-нож, завернутый в старое кожаное голенище и припрятанный под гимнастеркой на переводческой пояснице. Ладно, не в первый раз.
Штурмбаннфюрер Визе мирно спал – дозу снотворного ему в кашу тщательно отмеряли, избежит нехороший доктор лишних волнений. Марчук проверил связанные запястья эсэсовца – готов багаж.
– Ну, товарищи, будем ждать вестей, – капитан Попов пожал оперативникам руки. – Успеха вам, гладкой дороги.
От помощи уходящие товарищи отказались, подхватили посапывающий живой груз, понесли подальше от строений. Дождик кончился, но землю слегка развезло.
– Тяжелый, мерзавец, – удивлялся Спирин, волокущий пленника под одну руку.
– Это в нем знания золотые, – успокаивал капитан Марчук.
Женька, которому достались ноги трофея, помалкивал. Спать хотелось практически непреодолимо. И как в таком состоянии Прыгать? Занесет в какой- нибудь вневременной диванный тупик…
Под прикрытием кустов опустили груз на влажную землю.
– Итак, товарищи офицеры, как с состоянием и готовностью? Лишнее снимаем, психологически сосредотачиваемся. Що у нас с лишним? – Марчук подозрительно смотрел на подчиненных.
Пришлось признаться в контрабанде. У Вадима, кстати, тоже оказался заначен редкостный егерский нагрудный знак.
– Как немовлятки, – возмущался исполняющий обязанности командира опергруппы. – И що с вами делать?
Женька объяснил, что по массе и иным физическим свойствам штык вполне допускается к перемещению. Пользоваться клинком вряд ли придется, но как сувенир проскочит…
– Нет, разве это «мясницкий нож»? – критиковал Спирин, вертя сомнительный сувенир. – Вот как она, эта ваша-наша, переводила, а? Butcher – мясник, bayonet – штык. «Штык мясника» получается. И насчет баланса… Это смотря для какой цели. Ветки рубить действительно можно, но обычное мачете для дровозаготовок подходит лучше. Уши резать категорически неудобно, а фехтовать винтовкой с тяжеленной железякой на конце опять же не лучший вариант. Кстати, в рейхсвере бучеров вообще было немного, а в вермахте – исчезающе редкий вид. Использовались всякой нестроевщиной типа похоронных и трофейных команд. Нарваться на такой девайс в здешнем Львове все равно, что выиграть в Спортлото…
Все это было любопытно и весьма умеряло неизбежный мандраж перед стартом, но в сон несознательного переводчика тянуло уже попросту неумолимо.
