руконоги – сумасшедшая фантазия взбесившейся природы, дикий микс человека и гигантского паука. Тут уж подумаешь, что хуже – дампы или подземные твари. Как они уживаются вместе? Или оба порождения зла каким-то образом сумели договориться?
Нет, видать, не договорились: семинариста провели мимо подвешенного к потолку иссохшего чучела огромного руконога. И еще одного. И еще. Дохлые руконоги были здесь вроде украшений. Надо сказать, впечатляло.
– Ох ты ж… – вырвалось у Книжника.
Одно из чудищ было еще живо. Спутанное веревками, прибитое к арочному своду железными прутьями, оно вяло шевелило длинными лапами и пускало кровавую пену из пасти. Голова напоминала человеческую – и это внушало какой-то запредельный ужас, словно, смотря на монстра, ты приоткрываешь дверь в ад.
Здесь, на платформе, было гораздо светлее – от обилия факелов и костров. В их свете неподвижно сидели и стояли дампы. Сотни дампов в неизменном рваном тряпье, тщательно замотанные с головы до ног, чтобы не дать даже бледному лучику света коснуться болезненной кожи. Непривычно было видеть этих существ в такой апатии, ведь сжигающая изнутри болезнь должна гнать их вперед – на жестокости и убийства, неумолимо ведя к самораспаду и смерти.
Или то, что наблюдал Книжник, не было просто апатией? Присмотревшись, можно было заметить: фигуры мелко трясутся, вздрагивают, пальцы то и дело сжимаются в кулаки. Казалось, этим существам неймется сорваться – и броситься друг на друга, чтобы дать выход пожирающему изнутри пламени.
Пройдя по узким проходам сквозь толпу сидящих и стоящих дампов, септ с пленником вышел на открытое пространство в центре. Здесь было подозрительно пусто. Взгляд семинариста сразу выхватил несколько черных, неровных, точно выжженных кругов на древних плитах. Среди них бродила одинокая фигура. Разумеется, это был дамп. Только выглядел он не привычно агрессивным, а каким-то задумчивым, погруженным в себя. Книжник понял это, конечно, не по лицу, скрытому рваными лохмотьями, а по неровной угловатой походке. Казалось, дамп заблудился и понятия не имеет, где находится.
Ноги семинариста подкосились от ловкого толчка, и он рухнул на колени шагах в пяти от странной фигуры. Дамп стоял к нему спиной, чуть ссутулившись, будто рассматривая грязные разводы у себя под ногами.
– Вот, Крег, мы привели его! – глухо доложили за спиной.
Тот, кого назвали Крегом, не обратил на слова никакого внимания. Он продолжал любоваться древними плитами. Потом вдруг присел на корточки и стал что-то выводить пальцем на одном из черных пятен. И, похоже, рисовал что-то осмысленное. Книжник вытянул шею от любопытства.
Этого у него не отнять – любопытства-то. Самое время в ногах валяться у страшных полулюдей, вымаливать себе пощаду – пусть даже это и бесполезное занятие. Но страх ушел и не спешил возвращаться. По крайней мере, пока.
– Подойди, – не оборачиваясь, бросил Крег.
Книжник неуверенно поглядел на своих конвоиров.
– Иди! – его подтолкнули копьем.
Книжник встал и шагнул вперед. Похоже, Крег у них главный. По крайней мере, в авторитете. На семинариста он посмотреть так и не удосужился, продолжая чертить пальцем на саже.
– Что видишь? – спросил Крег, указывая на рисунок пальцем, замотанным грязным бинтом.
Книжник всмотрелся. Он ожидал увидеть что-то примитивное, вроде наскальной живописи нео. Но ничего подобного – какие-то круги, ломаные линии, складывающиеся в непонятный узор… В общем, бессмыслица какая-то.
– Это какой-то тест? – поинтересовался Книжник.
Крег поднял на него взгляд – семинарист не мог видеть его глаз, скрывавшихся под тканью, но ощутил его тяжесть. По спине пробежали мурашки.
Так возвращается страх.
Притом, что дамп не выказывал никаких угроз, даже намека на них. Но что-то было в Креге такое, что заставляло кровь стыть в жилах. Нужно было взять себя в руки. Усилием воли семинарист загнал липкую волну страха в какой-то темный чулан души и даже заставил себя улыбнуться.
– Это не тест, – ровно произнес дамп. – Это будущее.
Да он же гадает на этих выжженных пятнах! Впрочем, ничего удивительного. Свои колдуны есть у любой расы, даже в Кремле найдутся. Что уж говорить о дампах с их воспаленными мозгами.
– Что видишь? – повторил Крег.
– Ну, что вижу… – уже без особого любопытства Книжник уставился в узоры.
Пару секунд они оставались для него бессмысленной мешаниной, но потом взгляд вдруг зацепился за какую-то закорючку, связал ее с ближайшей линией, и подсознание сплело все это в какую-то систему. А может, и не подсознание вовсе, а просто воспаленное воображение. Однако… серые стены вдруг разошлись, мрак рассеялся, и перед глазами из небытия возникли какие-то смутные картины…
Далекий голос заставил его очнуться от наваждения:
