переговаривался по радио, звали Эллиотом Греем. У него был высокий гнусавый голос. Не приведи господь, если обладатель такого голоса вздумает петь!
Этот голос Салли запомнил навсегда. Все, что случилось с ним – и не только с ним – в то страшное утро, случилось по вине Грея.
– Файрберд-триста четыре, вас понял, – загнусавил Эллиот. – Готовим вам двадцать седьмую правую.
– Двадцать седьмая правая, – ответил Салли.
Радиообмен был обычной рутинной процедурой. Салли стал готовиться к посадке на правую полосу: выпустил шасси, внизу загремели выдвигающиеся колеса. Еще несколько минут, и он увидит Жизель. «Хочу тебя видеть», – сказал он ей, когда звонил. «Тогда прилетай. Я тоже хочу тебя видеть».
Может, они с Жизелью сумеют выбраться в блинную неподалеку. Джулз любил вафли с мороженым.
– Файрберд-триста четыре – диспетчеру Линтона. Готов к спуску на двадцать седьмую правую. Расчетное расстояние – пять миль, – сказал Салли.
– Файрберд-триста четыре, вас понял. Двадцать седьмая правая готова для посадки… Будьте внимательны: по двадцать седьмой левой осуществляется движение.
Салли сбросил скорость. Стоило выпустить шасси, как характер полета менялся. Истребитель, до этого несшийся ракетой, превращался в летающий танк. Салли выровнял дифферент, отрегулировал дроссель. Оставалось движение по глиссаде и посадка. Самолет и сейчас окружала плотная облачность. В наушниках послышался треск, затем несколько слов. Салли не успел их разобрать. Должно быть, диспетчер говорил с самолетом, двигавшимся по левой полосе. Он подождал продолжения, но треск прекратился.
За три мили до полосы «Хорнет» вынырнул из тумана. Земля внизу была расчерчена большими прямоугольниками полей. Пушистыми спичками торчали деревья, окружавшие игрушечные домики фермеров. Вот и полоса. Он шел строго по курсу. Еще каких-нибудь десять минут, и они с Жизелью будут обсуждать поездку в блинную. А потом…
Раздавшийся звук был похож на громкое «Кррррбумм!» Что-то ударилось в днище самолета. «Хорнет» тряхнуло, и он отчаянно задергался.
– Что за черт? – крикнул Салли.
Похоже, он с кем-то или с чем-то столкнулся. До земли оставалось восемьсот футов.
Эти принципы обязательно вдалбливают в голову будущего пилота. Каждый инструктор требует, чтобы они крепко засели в мозгу, поскольку эти принципы – проверенная временем схема поведения в аварийной ситуации.
Если попал в беду, тут уж не до очередности выполнения этих принципов. Главное, не поддаться панике и действовать. Их учили действовать, доводя свои реакции до автоматизма. Поэтому, едва самолет подбросило, Салли тут же увеличил обороты и попытался выровнять машину.
– Файрберд-триста четыре, у меня аварийная ситуация! – закричал он в микрофон. – Двигатель поврежден. Самолет теряет управление. Готовлюсь к катапультированию.
Через аварийные ситуации Салли проходил каждый год… на тренажерах военно-морской базы. Как и любой пилот, он молился, чтобы все аварии подобного рода оставались для него учебными.
Бешено колотилось сердце. Каждый нерв был наэлектризован. Вдобавок его прошиб пот. Установив приборы на спуск, Салли снял руки со штурвала и вжался в кресло. Так полагалось делать, чтобы при катапультировании не сломать себе шею. Потом он поднял руки над головой и взялся за рукоятку катапульты.
Потянул на себя.
Под ним взорвалась ракета. В то же мгновение он пробил стекло кабины и вылетел в небо.
Катапультироваться.
На улице шел снег. Взбежав на крыльцо похоронного заведения «Дэвидсон и сыновья», Салли снял шерстяную шапочку и
