— Во сне увидишь, о чем там речь шла! — Настроение мое резко испортилось, а спать захотелось еще больше.
Друзья конечно же оказались правы. Меня вызвали к капитану, как раз когда я уже совсем уверился в том, что до рассвета никаких переговоров не будет. Пришлось, подавляя, наверное, тысячный зевок, следовать за посыльным.
Причиной, по которой меня позвали, был конечно же парламентер. Его я увидел, как только протолкался сквозь небольшую толпу, собравшуюся сразу за спинами десятка, перекрывающего расщелину, проскользнул сквозь стену щитов и оказался рядом с капитаном. Посланник стоял чуть более чем в десяти шагах от стены щитов. Просто темный силуэт в гордом одиночестве, без белого флага или каких-либо других атрибутов, указывающих на его мирные намерения. Может, у них здесь не знают, что такое белый флаг? Или это не переговорщик, а, скажем, он так вызывает нас на бой один на один? Вдруг у них так принято?
— Может, Нарив позвать? — спросил я у Ламила, который со скучающим видом очищает ножом небольшой камешек от светящегося мха. — Она все же местная…
— Эту сумасшедшую? — Десятник зло отбросил камень в сторону и вытер нож о рукав. — Чтоб она набросилась на посланника, как на того гнома?
— Таких, как Нарив, насколько я понял, здесь не любят, — тихо сказал Седой. — Так что на этих переговорах мы лучше без нее обойдемся. Пошли уже, а то гость заждался.
Мы подошли к стоящей неподвижно фигуре и остановились в паре шагов от нее. Нашим гостем оказался высокий, тощий как жердь мужчина с огромной, впору гному, бородой. Вот честное слово, если бы не рост, то я никогда не поверил бы, что передо мной человек! Одет он все в ту же кольчугу, которая, похоже, здесь — обычное дело для воина. На голове — небольшой круглый шлем. Даже скорее не шлем, а металлическая шапочка. Ни оружия, ни щита при нашем госте не видно. Когда мы остановились, он коротко поклонился.
— Карола и Брумгум передали нам ваши слова, — не представившись, произнес он. — Мы хотим знать — кто вы, откуда здесь появились и что вам нужно в Гиблых землях.
Я исправно перевел все сказанное, заслужив удивленный взгляд посланника.
— Перед тем как отвечать на такие вопросы, — с ленцой, словно это не он только что опасался, что Нарив может испортить переговоры, сказал Седой, — неплохо было бы знать — кто спрашивает. Переводи точно, как я сказал.
Гость нахмурился.
— Тысячник Байрода. — Снова короткий, чуть заметный поклон.
— Можешь звать меня просто Седой. Вот что, господин Байрода, — Седой говорит так, будто обсуждает погоду, пиво в таверне, но никак не судьбу подчиненных ему трехсот солдат, — рассказывать всю нашу историю — слишком долго. Я могу дать слово, что ни у меня, ни у моих воинов нет по отношению к вам никаких враждебных намерений. Я могу дать слово, что мы, если вы нас пропустите, просто пройдем мимо и испаримся как утренний туман…
Я перевожу, украдкой наблюдая за тысячником. Он нахмурился еще больше или это так странно искажает его лицо неверный свет, исходящий от мха?
— …И я могу поклясться, — голос Седого внезапно зазвенел сталью, — что если нам придется драться, то это будет стоить вам очень дорого.
Тишина… Звонкая, осязаемая тишина в ответ. Только в голове звучат отголоски слов капитана. Байрода вдруг расхохотался, и этот смех оставил невозмутимым только капитана — и я, и Ламил уставились на переговорщика так, словно у него вырос рог на макушке.
— Браво, капитан! — На этот раз поклон нашего собеседника гораздо более уважителен. — Всего три с небольшим сотни бойцов, а зубы скалишь, как южная кошка.
— Позиция здесь уж больно хороша, — пожал плечами Седой. — В таком узком месте я могу сдерживать тысячу даже с сотней таких ребят, как стоят за моей спиной. Воды здесь в достатке. Гном ваш говорил, что слизни съедобные…
— Настоящий воин! — улыбнулся Байрода, но сразу же вновь посерьезнел. — И все же я хотел бы услышать ответы на свои вопросы.
— Алин, расскажи ему вкратце, — вздохнул Седой, переглянувшись с Ламилом.
— Только про девку ту лучше не упоминай, — вставил десятник.
Я рассказал Байроде нашу историю. Как мы сражались с эльфами у Зимрода, как неизвестное заклинание перенесло нас на пустынный берег, как мы прошли сквозь джунгли… Много было такого, о чем я умолчал или упомянул лишь вскользь. О нашей цели, например, я сказал лишь то, что мы ищем способ вернуться домой. Но и услышанного хватило, чтобы Байрода недоверчиво качал головой во время моего рассказа и долго молчал после того, как я закончил.
— Если бы не то, что вы действительно пришли с юга, что вы, кроме вот этого парня, — он указал на меня, — говорите на непонятном языке, и не то, что у вас странная одежда и оружие, я ни за что не поверил бы услышанному.
— Твое право, — пожал плечами Седой. — Я бы тоже не поверил.
— Но хоть я и поверил, — вздохнул Байрода, — пропустить вас все равно не могу.
