— Хороним, — ответил на это Кольский. — Как только наберется побольше. Ради одного в парке копать не выгодно, — тут он прервался и бросил, на первый взгляд, совершенно не к месту. — А еще, пан, тут есть духи! Только не смейтесь.
— А мы и не собираемся смеяться. — Мищук, наконец-то сытый, хотя ему ужасно не хватало хлеба, закурил «кэмэл». — Мы, как раз, по вопросу этих духов и пришли.
Грюневальд кивнул Кугеру.
— Ну что, пошли в ту киностудию, о которой говорил Винтербаум.
— Это в паре шагов отсюда.
Грюневальд оплатил счет за изысканный десерт в ресторане
— Мы из уголовной полиции.
— Из крипо?
— Да, — предъявили они удостоверения.
— Тогда заходите. — Он махнул бумажкой, которую так внимательно изучал. — Я как раз получил повестку в армию. Завтра меня здесь уже не будет.
— Поздравляем, — заметил на это Грюневальд. — Именно вы раздавите поляков!
— А я вам сочувствую, — прибавил Кугер. — От всего сердца желаю вам удачи. Желаю пережить эту войну, следующую и следующую. А потом — еще одну.
— Так что, будет много войн?
— Не знаю. Или много, или одна, но большая, мировая.
— Как в 1914 году?
— Думаю, что хуже. Теперь-то те сыграют получше. Чему-то ведь научились.
— Молчи, пораженец! — тихо рявкнул Грюневальд. — Уже скоро мы сможем воскликнуть: «Варшава наша!».
Кугер слегка усмехнулся:
— Лишь бы потом они не восклицали: «Бреслау — наш!». Господи, дай Бог, чтобы так не случилось. Я ведь и вправду люблю этот город.
— Молчи! — Взбешенный Грюневальд обратился к сторожу. — А вы сами видели то преступление?
— Ну, видел, только никакого преступления там и не было.
— А что же?
— Ну, попросту один тип перепил.
Кугер нагло присел на стульчике сторожа, Грюневальд оперся о стойку. Он вытер лоб платочком. Дело нравилось ему все меньше и меньше.
— А как все это было?
Сторож потер подбородок.
— Ну, нормально. Пришел солдат. Серенький, у него было ружье на плече, а офицеры ведь такого не носят. Я не слишком-то разбираюсь в военных званиях…
— Ну, теперь научитесь, — перебил его Кугер, указывая на мобилизационную повестку. А вы знаете, как будет по-польски: «Не стреляйте! Я сдаюсь!»?
— Прекрати немедленно! — рявкнул Грюневальд. — Нас же немедленно арестуют!
— Нас? Кто? Ведь мы и есть полиция, — рассмеялся Кугер. — Мне ничего не сделают. На меня даже наручники не наденут, — он помахал культей руки.
— Знаешь, кто это был? — глянул Грюневальд на сторожа. — Покажите нам место преступления.
— Конечно. Только никакого преступления и не было. У парня шарики заехали за ролики.
Он повел их путаницей коридоров. Очередные огромные ворота. Потом показал им столовку, накрытую огромным, опирающимся на колонны куполом.
— Вот тут. — Он вытянул руку в сторону ряда идеально ровно выставленных столов. — Я бежал за ним, потому что он начал отставлять столы под стенку. А что, ведь он же солдат, с ружьем. Что я мог сделать? А потом он сказал, что сейчас придут гости. Тогда мы с уборщицей стали помогать ему переставлять эти столы. Правда, ставил он их как-то неровно, словно они ему были совершенно не важны. Ну, а мы с уборщицей уже выставляли ровненько. Мне казалось, что это должна приехать какая-нибудь делегация. Ага, и тут приехал грузовик с цветами. Видя такие их количества, я думал, что
