— Догадываюсь. Были и другие вещи. Подсчет реек в заборе, высматривание с часами в руках, во сколько времени соседский кот появится в окне, попытки не наступить на щель во время прохода по мостовой, замощенной плиткой…
Тут он прервал, видя, что Сташевский вытирает одноразовым платком пот со лба.
—
— He понял?
— Это из рассказа Лема про предназначение. Сама же цитата, по-моему, из Эдгара Алана По. Не помню[23]. — Земский допил пиво. — Вот ты сам, выслеживаешь соседского кота и проверяешь, в какое точно время он появляется?
— Да.
— Ну, тогда ты на самом правильном пути, чтобы решить эту загадку. — Он навис над столом. — Только помни: в конце этого пути — смерть.
— А цветочки?
— Цветочки я принес на твои похороны. — Земский склонился к Славеку еще сильнее. — Помни. Лично я выжил только потому, что рядом стояла крупная, сильная женщина, которая вырвала оружие из моих рук.
Грюневальд проснулся весь залитый потом. Он хотел повернуться на другой бок, но подушка была мокрая и холодная. А кроме того, настенные часы тикали ужасно громко: «тик-так, тик-так, тик-так». Следователь с трудом поднялся. Ночная рубашка тоже была мокрой, равно как и ночной колпак. Ноги не держали, как всегда после сна. Открыл дверку часов и остановил маятник. Ему было ужасно холодно. Будильник громко выдавал свои «цык, цык, цык». Это тоже раздражало Грюневальда, поэтому он спрятал его в ящик, накрыл подушкой и закрыл. Зато теперь он услышал из-за окна шаги молочника и подкованные сапоги: «стук, стук, стук». В том же самом ритме, что и часы. Он закрыл окно, только это практически не помогло. После этого он поплотнее завернулся в халат. Голова качалась, Грюневальд никак не мог прийти в себя. Он уселся на краешке кровати, закурил сигарету. В соседском окне появился кот, за которым офицер крипо наблюдал каждое утро. Он тут же подскочил к ночному шкафчику и проверил, который час. Тринадцать минут седьмого.
— Хельга! — крикнул он. — Хельга!
Из расположенной рядом комнаты раздались какие-то непонятные звуки.
— Хельга!
Скрип лежанки, душераздирающий зевок, отзвуки сражения с одеждой, затем: «топ, топ, топ», в том же самом ритме, что и часы. А точнее: «шарк, шарк, шарк», потому что женщина шаркала тапочками по полу. Хотя и в том же самом ритме. Служанка в теплой домашней кофте, наброшенной на ночную рубашку, встала в двери.
— Чего желаете?
— Сделай чего-нибудь поесть и приготовь помыться.
— Уже делаю.
Она направилась в ванную. Сонная, она все так же шаркала тапочками: «шерх, шерх, шерх». Грюневальд качал головой направо и налево.
— Напустить ванну или…
— Нет. Помыться по-быстрому.
Хельга принесла табуретку, на ней поставила таз. Приготовила мыло и полотенце. Затем стала греть воду.
— А вы снова этими духами занимаетесь? — спросила она.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, вчера вы пришли слегка подшофе. А может, и не слегка. Пришлось помочь вас приготовить ко сну. Так вы мне порассказывали, что никак не можете закончить дело, которое тянется так долго.
— Все это из-за Кугера. Пораженец ужасный. Мы уже завоевали Францию, Голландию, Бельгию. Геринг заявил, что своими бомбардировками выведем Англию из войны. А он все время талдычит, что придут поляки и заберут у нас Бреслау. Сумасшедший какой-то!
— Вы совершенно правы. Герр Гитлер смыл позор нашей капитуляции с предыдущей войны.
— Именно! И приказал сжечь тот вагон, в котором мы ее тогда подписывали.
— Да, я сама видела в кинохронике.
Служанка налила горячей воды в таз, проверила рукой, подлила холодной.
— А Кугер просто трусит. Ведь у нас такие союзники, как Советский Союз и США. Самые большие страны в мире!
— Вы правы. А что с теми духами? Ими полиция занимается?
— Тут что-то очень и очень странное.
Он умыл лицо и руки. Заправил новое лезвие в станок. Долго разводил мыло в кружке. Затем наложил пену на щеки и подбородок огромным помазком и начал бриться.
— Ну, и как там с теми духами? А разве не должен ими заниматься этот… как его… экзорцист[24]?
