Бреслау Forever

Немец пересчитал оставшиеся гранаты, чтобы удостоиться, что никто ни одной из них не бросил. Кольский, с отсутствующим выражением на лице, тащил два цинка боеприпасов для своего РКМа. Мищук с Васяком, онемев, глядели друг на друга. Внизу Борович оттер окровавленное лицо рукавом, а потом, в соответствии с инструкцией, лег под балконом, прикрываясь тем, что нашел. Тяжелым немецким креслом.

Светало.

* * *

Грюневальда разбудил дворник.

— Прошу прощения, вас к телефону!

— Где?

— В аптеке. Пришел молочник и сообщил, что герр Кугер желает, чтобы вы ему позвонили. В крипо.

— Verflucht![25] Я же отстранил его от дела.

— Я ничего не знаю. Молочник был в аптеке и передал сообщение.

— Хорошо, благодарю вас. — Он повернулся, закрывая двери. — Хельга! Хельга! Быстрое мытье и одежду. Мыло и бритву! Завтрак.

Как обычно, шаркая тапочками, та принесла ему из ванной таз, кувшин с водой и приборы для бритья. Грюневальд взбивал мыло в чашке, а она жарила яичницу.

— А что пить? — крикнула Хельга из кухни. — Может, тот коньяк, что вы вчера принесли?

— Годится. Налей в лампадку.

— Иисусе Христе! В лампу[26] его влить?

— В лампадку!

— В ту небольшую, что возле кровати?

Грюневальд порезался. Он смыл кровь с лица и приклеил на ранку кусочек газеты.

— В рюмку!

— Что для водки?

— Нет, в ту, что побольше.

Хельга налила в стакан. При этом она все время трещала, какой же не арийский народ эти французы, что даже рюмок не знают. Сплошное дно, не знающие культуры канальи. Полу-люди! Водку в стакан наливать — это же варварство. Советник не собирался ее поправлять.

Яичница оказалась превосходной. Копченое сало, лук и поджаренная ранее колбаса в качестве основы для взбитых яиц. Хельга готовила замечательно. Соль и перец — никаких других приправ. К тому же два куска хлеба с толстым слоем масла. Два куска подогретой ветчины. Ну и холодный Kartoffelsalat — салат из картошки, заправленной по-баварски. И кофе.

— Накинь что-нибудь и вызови мне извозчика.

— Сейчас, mein hen. — Хельга, все еще шаркая тапочками, отправилась к себе в комнату. Грюневальд успел закончить яичницу со всеми приложениями, когда она вышла, одетая словно девушка на выданье.

— И на когда он должен быть?

— На сегодня. — Грюневальд изо всех сил старался не рассмеяться. — Лучше всего, прямо сейчас.

— Хорошо. Уже иду на стоянку. — Она закрыла за собой дверь.

Грюневальд занялся кофе и коньяком, поданным отдельно, в стакане. Он забыл сказать служанке, чтобы та купила газеты. Но это не проблема. У Кугера наверняка будут все. Самые главные сообщения он успеет прочесть на работе.

— Извозчик тут, mein herr.

Хельга помогла ему одеться. Специальной щеточкой убрала невидимые пылинки с пиджака и пальто, завязала на шее белый шарфик и подала пистолет.

— Благодарю, Хельга.

— К вашим услугам, mein herr.

Грюневальд спустился по лестнице, поправляя шляпу. Как только он уселся, извозчик щелкнул кнутом и набрал скорость. Хотя улицы были почти пустые, Грюневальда ожидала почти получасовая поездка от Карловиц к крепостному рву, где находилось здание криминальной полиции[27]. Если бы у него был автомобиль, та же самая дорога заняла бы минут пять.

При всех этих реорганизациях и переносе учреждений из здания в здание, он и сам толком не знал, где работает. Грюневальд поднял воротник и подтянул шарф повыше. Для этого времени года было прохладно. Он следил за людьми на тротуарах. Стоял сорок второй год. Создавалось впечатление, будто бы все праздновали. Когда-то он был на венецианском карнавале — окружающая атмосфера казалась подобной. Счастье, любовь, сочувствие. Карнавал. А герр Гитлер давал поводы для того, чтобы этот карнавал длился бесконечно. Бреслау forever, Грюневальд про себя воспользовался немецко- английским выражением. Он учился в Англии. А теперь вся Британская Империя стояла на коленях, зажатая между подводными лодками и Люфтваффе.