— Это уже для тебя. — Он усмехнулся. — Если чего-то не выйдет.
Мариола начала смеяться. Славек глядел на нее абсолютно серьезно.
— И помни. Стреляй себе в рот. А не в висок, потому что чуть ли не третий такой снайпер выживает. С самыми неприятными последствиями.
Только теперь до нее дошло, что Сташевский не шутит.
— Даже так паршиво? А если у них будут автоматы?
— Тогда уже сейчас начни составлять некролог в газету.
Мариола перезарядила вис. Славек чуть ли не подпрыгнул.
— Езус-Мария! Нет!!!
— Что, нет?
— У него подвижный предохранитель в рукояти! Достаточно его взять, и он уже готов к стрельбе. Это тебе не современный ствол с миллионом переключателей и предохранителей. Перезаряжаешь, сжимаешь и стреляешь. А потом следует дать на мессу за душеньку нападавшего. Так написали в инструкции по пользованию.
Мариола засмеялась и разрядила пистолет.
— Хорошо. Так я иду с тобой?
— ОК.
Грюневальд писал:
Мищук с Васяком вернулись где-то через час, когда Борович уже закончил читать дела.
— И что? — спросил он.
— А нифига. Нашли только двух офицеров, которые видели танцующих среди цветочков. Одного, когда хотел покончить с собой, спасли милиционеры.
— Так вызовите его.
— А как? В этом море развалин, где даже улицы называются то по-польски, то по-немецки, либо вообще никакого названия нет? Вообще-то, даже и улиц нет, а только место с битым кирпичом. Мы не знаем, где он живет.
— А второй?
— А второй сидит у нас. Гестаповец.
— Тогда вызовите его.
— Так он же не хочет говорить. Упоминал, что его спас коллега, когда у него пошли психи, и он хотел покончить с собой. Но больше ничего говорить не хочет. Он знает от коллег, куда его пошлют.
— Куда?
— На минус сорок. И он еще узнает, что такое, ходить с подштанниками, полными собственного дерьма. Русские ему не простят.
Борович сортировал папки по понятному только ему самому принципу. Память у него была превосходная. Он задумался.
— Тогда, пускай его допросит тот Кугер. Он еще сидит у вас под замком?
— Ясное дело, — ответил на это Васяк. — Но как это так, чтобы один немец другого допрашивал? Конечно, можно было бы дубинкой приложить, но…
— А кого ты до сей поры допрашивал? — Борович покачал головой. У этих двоих не было никаких базовых знаний работы полиции. — Сразу дубинкой? — сказал он. — Вам следует познакомиться с профессиональными методами.
— Так мы же из милиции!
— Так учитесь! — Он вздохнул. — Вы можете оформить ему бумаги, чтобы еще сегодня он уехал в Германию?
— Ну, можем. Перед нами он ни в чем не виноват. Такой же самый следователь, как и мы.
— Тогда сделайте так: один из вас идет и оформляет бумаги, чтобы его можно было освободить уже сегодня. Второй найдет на улице пару немцев с тележкой.
— На кой ляд тебе тележка? — не мог понять Васяк. — Хочешь отобрать у них барахло?
— Просто, сделайте, как прошу.
Борович начал упорядочивать папки и укладывать их на соответственные полки.
Он закурил «плейерс». Задумался, покусывая губы. Повторяемость ситуаций. Как и откуда начать это следствие, он уже догадывался. Понемногу он
