– Я, пожалуй, пойду к себе, – Максим Максимович встал. – Все равно ваш покорный слуга в военных делах ничего не смыслит. Хочу только напомнить: постарайтесь взять Черкеса живым. Только через него мы можем выйти на Конструктора.
Степан проводил доцента не слишком дружелюбным взглядом.
– Ай да профессор! Без тебя бы никак не догадались!
В отличие от сподвижников Корнилова, которые перешли к активным действиям, неудачливых заговорщиков, запертых в бункере, охватила апатия. Разговоры стихли. Одни молча размышляли, другие просто валялись на кроватях, третьи от безделья отдались в объятия Морфея. Не подходила ни по одну категорию только Алина Брониславовна. Она не спала и была слишком расстроена, чтобы думать о будущем. Сидя на кровати, примадонна обхватила колени руками, положила на них голову и тихо всхлипывала.
Раиса долго ворочалась на жестком гастовском ложе. Она устала, но уснуть мешала бессильная ярость к Корнилову и его друзьям, обведшим вокруг пальца самого Конструктора. Раиса лучше других понимала, что попытка захвата власти закончилась провалом, и теперь думала только об одном – как бы убраться к себе в Барвиху. Теперь она с умилением вспоминала и всегда ненавистного стилиста Кроликова, и престарелого тенора в наряде гусара. Сейчас они казались куда как милее…
К всхлипываниям Алины присоединилось какое-то шипение. Раиса насторожилась. Попыталась встать, но голова неожиданно сделалась такой тяжелой, что сама упала на подушку.
Грудастая дива пришла в себя оттого, что кто-то натягивал ей на лицо респиратор, и увидела глаза человека в черной маске. Рот и нос его тоже были закрыты респиратором.
– Привет и сразу к делу. – Конструктор завинтил вентиль небольшого газового баллона, который держал в руках. – Люк подземного хода, ведущего за пределы Жуковки, найдешь у подножия бюста Рамзеса, на заднем дворе «Плазы». Откроется, когда нажмешь на барельефное изображение Пирамиды. Встретишься с Бронксом и Черкесом. Передай, что никто не собирается принимать их дурацкий ультиматум. Жуковские намерены атаковать. Ваша задача – как можно быстрее увести людей в Барвиху. Там мы закрепимся, оттуда начнем все сначала. Поняла?
– Тс-с-с… Ты говоришь слишком громко. Нас услышат.
– Как любил говаривать незабвенный Федор Сухов: «Это вряд ли». Пропорции закиси азота, кислорода и углекислого газа подобраны моим другом Хилой настолько идеально, что весь бункер пролежит в отрубоне еще минут десять.
– А как я выберусь отсюда?
– Лови, – Конструктор протянул Раисе магнитную карточку с красной полоской, потом наклонился и поднял с пола большой сверток. – Здесь – защитный комбинезон, противогаз, фонарик, пистолет и… В нагрудном кармане небольшой подарочек для Черкеса. Лично от меня.
– Но меня могут задержать! До бюста еще надо добраться.
– Иди уверенно. Не останавливайся. На тебе будет форма со знаками отличия жуковского офицера. Сейчас они повсюду. Не думаю, что часовые тобой заинтересуются. Форма будет сидеть на тебе несколько мешковато. Я специально выбрал комбинезон большего размера, чтобы скрыть прелестные изгибы твоего тела. До встречи, красавица. До скорой встречи.
Конструктор встал и бесшумно пошел по проходу между кроватями в дальний конец бункера.
Раиса проследила за тем, как он растворился в темноте. Быстро переоделась. Прежде чем идти к выходу, расстегнула клапан нагрудного кармана. Достала картонный цилиндрик, сняла с него колпачок и хмыкнула. Подарочек. Для наркомана. Полный шприц волшебной жидкости, которая проясняет мысли и помогает избавиться от депрессии.
Как и обещал Конструктор, из бункера она выбралась без труда. Часовой на площадке у входа крепко спал.
Глава 22
Блиндаж[5]
Дорога, какой бы плохой она ни была, все-таки остается дорогой. А город, пусть и состоящий из руин, еще долго останется городом – каменными джунглями. Об этом размышлял Томский, пробираясь через заросли колючего кустарника и проваливаясь по колено в глубокие лужи талой воды. Плюс – постоянные спуски и подъемы, затруднявшие продвижение.
Город остался позади. Благодаря помощи йети они без особых приключений пересекли кольцевую дорогу. Пару раз из-за туч выныривали птеродактили, но даже не пытались снижаться. Один раз Томский видел стаю диких псов, промелькнувшую между остовами домов. Возможно, они не рискнули связываться с бигфутом, или успели нажраться падали, а теперь искали уютное местечко для того, чтобы отлежаться.
Толик воспрянул духом, не подозревая о том, что настоящие мучения еще впереди. Они начались сразу после того, как путники оказались в лесопарке, который за двадцать лет превратился в джунгли. Вот почему Анатолий сейчас с ностальгией вспоминал о городских трущобах. Асфальт и разрушенные здания хоть как-то противостояли растительности, ползущей изо всех щелей и трещин. Еще несколько лет, и они сдадутся на милость победителю, утонут в трясине разбушевавшейся фауны, но пока творения рук человеческих все-таки сдерживают натиск природы. Но то в Москве, а здесь не осталось почти ничего из того, что напоминало бы о людях – лишь жалкие остатки велосипедных дорожек да ржавые трубы, на которых некогда крепились какие-то указатели. Вездеходу и Шестере приходилось немного легче. Они опять устроились на плече Хрума, для которого непроходимых дорог попросту не
