Я постучал, пытаясь представить, кто может быть дома. Середина дня. Все дети должно быть в школе. На секунду я задумался о трусливом бегстве. Что я надеялся здесь найти? Ничтожный шанс обдурить и победить Никодимуса?
В этом не было никакого смысла.
И только на крыльце дома Майкла Карпентера я понял, что плачу, и плачу уже давно. И снова подумал о том, чтобы сбежать как ребёнок. Но мои ноги не двинулись с места.
И через мгновение хороший человек открыл дверь.
Майкл Карпентер был заметно выше шести футов, и даже если его мускулы были уже не так внушительны, как у действующего рыцаря Креста, но все еще казалось, что он может уделать кого угодно, даже не вспотев. Его каштановые волосы чаще, чем раньше прорезали серебряные нитей, а борода была почти совсем седой. На лице прибавилось морщинок, особенно вокруг глаз и рта. Наверное, от улыбок. Он был одет в джинсы и синюю фланелевую рабочую рубашку и опирался на трость.
Он был ранен в сражении, помогая мне, потому что я был недостаточно быстр, чтобы это предотвратить. Я подвел и Майкла тоже.
Все перед моими глазами потекло, размылось и заколыхалось.
— По-моему, мне нужна помощь, — услышал я свой скрипучий шепот. — По-моему, я потерялся.
Ни следа колебаний не было ни в его ответных словах, ни в глубоком мягком голосе.
— Входи, — сказал мой друг.
Что-то рвалось у меня из груди, и я выпустил одинокий всхлип, прозвучавший как сдавленный стон.
Я сел за стол на кухне Майкла.
Кухня в доме была большой, и сейчас в ней было куда меньше беспорядка чем я привык видеть. Две большие кладовые снабжали продовольствием целый взвод, который звался его семьей. Стол мог вместить дюжину, даже если его не раскладывать.
Я покосился вокруг. Все выглядело чище и аккуратнее, хотя и раньше здесь царила безупречная чистота.
Майкл заметил мой взгляд и слегка улыбнулся.
— Меньше людей, больше места, — сказал он одновременно с гордостью и сожалением в голосе. — Знаешь, они быстро растут.
Он подошел к холодильнику, вытащил пару пива в простых коричневых бутылками и вернулся к столу. Бутылки он открыл консервным ножом в форме Мьёльнира, молота Тора.
Я взял открывашку и прочитал надпись:
— «Кто бы ни взял этот молот, если достоин — будет обладать силой Тора». Или хотя бы силой открыть пиво.
Майкл улыбнулся. Мы чокнулись бутылками, выпили по глотку, и я положил руку на стол.
Он бросил взгляд на мой рукав и медленно выдохнул. А затем сказал:
— Давай, помогу.
С его помощью я избавился от плаща. Когда снимали рукав, всю руку и запястье пронзали яростные вспышки боли. Наконец, я смог разглядеть свою руку.
Кость не торчала наружу, но казалось, что она порвет кожу от малейшего толчка. Моё предплечья распухло как колбаса. Выступающую кость окружали фиолетовые пятна, а по коже пошло что-то вроде волдырей. Майкл взял мою руку, расположил на столе и начал осторожно обследовать ее кончиками пальцев.
— Перелом запястья, — сообщил он спокойно.
— Ты что, теперь врач?
— Был санитаром во время службы в армии, — ответил Майкл. — Видел много переломов. — Он поднял взгляд и спросил: — Ты, конечно, не хочешь ехать в больницу?
Я покачал головой.
— Конечно же нет, — повторил он и потрогал руку еще пару раз: — Думаю, кость не раздроблена.
— Можешь вправить?
— Скорее всего. Но без рентгеновского аппарата мне придется делать это на ощупь. Срастется криво, если я сделаю что-нибудь не так.
— Большая часть этого оборудования выйдет из строя, даже если я просто войду в комнату, — возразил я.
Он кивнул.
— Сразу после этого зафиксируем запястье.
— Не знаю, могу ли я себе это позволить.
