Глава 8
Передышка перед боем
Черное море было тихим и ласковым, синим и теплым. Так и хотелось скинуть китель и окунуться в это безбрежное колыханье.
Будто и нет войны. Но война – была.
Немцы все-таки совершили авианалет на советские корабли, и командир линкора впервые по-настоящему оценил инициативу Октябрьского – о резком усилении зенитной составляющей.
И бомбили «Парижскую коммуну», и обстреливали, но серьезного вреда не причинили. Линкор вместе с крейсерами взял под защиту транспорты и уберег их, а вот четыре «Юнкерса» канули в море, три «Мессершмитта» отправились следом.
Туда им и дорога.
Отойдя подальше, корабли разделились – транспорты под охраной «Ворошилова» и «Молотова» ушли к Одессе, а «Парижская коммуна» вернулась в Севастополь.
Ровно на одни сутки – чиниться по мелочи, пополнить запасы горючего, снарядов и прочего.
Октябрьский чувствовал сильную усталость и еще в море мечтал о том, что хотя бы эту ночь проведет дома.
Восемь часов всего!
Это была не слабость, а попытка зарядиться положительными эмоциями, сбросить с себя, хоть ненадолго, груз ответственности, расслабиться. Расстегнуть верхнюю пуговку!
И Филиппу это удалось.
Дома его ждали. Жена очень обрадовалась, а тут и Римка налетела, тискать стала своего любимого «папульку». Хорошо…
А рано утром будильник скомандовал подъем…
На КП все было по-прежнему, но кой-какие изменения все же чувствовались – те самые командиры, что дослужились до контр-адмиральских чинов в годы мира, теперь закалялись в горниле войны.
Бои мигом выявляли неумех, заработавших погоны по выслуге лет или «за отличные показатели в боевой и политической подготовке». Но когда на тебя нападают, надо обороняться, надо самому уничтожать врага. И вот тут-то далеко не каждый проявил себя с лучшей стороны.
Впрочем, Октябрьский пока не делал оргвыводов, обходясь строгим внушением: «Ты военмор? Ну, так будь им! Включи мужика!»
В любом случае, Филипп был доволен операцией, проведенной в Добрудже. И приход, и, что не менее важно, уход флота прошли очень даже неплохо. На уровне.
Участие экипажей кораблей и морпехов в боевых действиях дали драгоценный опыт, который не заменить никакими учениями.
Но война только начиналась…
– Товарищ командующий, – материализовался Елисеев, – к двенадцати нуль-нуль линкор «Парижская коммуна» будет готов к отплытию.
– Замечательно, – кивнул Октябрьский, шагая к кабинету.
Начштаба поспешил следом, стараясь не отставать.
– Крейсера отправлены? – спросил Филипп на ходу.
– Да, товарищ командующий. А… не слишком ли это рискованно – оставлять главную базу без боевых кораблей?
Комфлота усмехнулся:
– А что, главной базе кто-то угрожает?
– Итальянцы…
– Итальянцы, Иван Дмитриевич, попрятали остатки своего флота и боятся нос высунуть из гаваней! – не без раздражения ответил Филипп. – Дошло до того, что англичане обстреливают Геную, а Муссолини нечем им ответить! Понимаете? Они не в силах защитить даже свою Италию! Но будут посылать флот в Черное море? Так, по-вашему? Иван Дмитриевич, я все понимаю, война! Но давайте будем опасаться реальных угроз, а не мнимых. Итальянцев мы здесь не увидим, как и немцев. Кстати, Гитлер лично против того, чтобы его друг Бенито совался в Черное море – фюрер хочет сделать Крым здравницей исключительно для немцев. Ну, много хочет…
– А турки?
