К выходу готовились быстро, но тщательно. Маня выкрасила волосы в черный цвет и стала удивительно похожа на татарочку. Разумеется, не Мария уже, а Марьям.
Долго подбирали имя Антону Данилину, пока не нарекли Андаром. Серегу Рудака перекрестили в Сарджана.
Тяжелого оружия вроде пулеметов с собой брать не стали, даже без рации решили обойтись – освобождение заложников требовало нейтральности. Если вдруг придется показаться противнику, то лучше всего было бы представиться этакими «борцами за веру», маленьким отрядом, который собирает под свои знамена сам «Селим-хан».
Время было такое, что у татар царили разброд и шатания, далеко не все хотели воевать на стороне немцев, и во всей этой неразберихе только-только начинали кристаллизоваться первые очажки сопротивления советской власти и Красной армии.
Крымско-татарская верхушка, все эти беи с имамами, у которой большевики отняли и власть, и богатство, была возбуждена самой перспективой вернуть утраченное, да еще чужими руками. О, да благословит Аллах Адольфа Эфенди!
Поэтому-то Боцман полагал, что его группа не вызовет особых подозрений. Наоборот, при встречах с предателями родины им окажут всяческое содействие.
В кои веки пригодилось его непролетарское происхождение!
А по секрету Боцман выпросил через Ивернева несколько пачек рейхсмарок, раздобыть которые для НКВД было нетрудно, и самый настоящий Рыцарский крест Железного креста с Дубовыми листьями и Мечами – одну из высших наград Третьего рейха.
Раздобыть такой «крестик» было архитрудно и едва ли возможно, но фотографии имелись – опытные ювелиры сработали гитлеровский орден за половину рабочей смены.
Собравшись, сели на коней и отправились в путь. На Яйлу.
Яйла – это небольшое горное плато, да не одно, а целая цепочка. Ялтинская яйла, Айпетринская, Гурзуфская и так далее. Эти плато невелики, они тянутся вдоль Главной Гряды Крымских гор и представляют собой холмистую местность, покрытую альпийскими лугами с обилием трав и цветов, где попадаются хвойные деревья.
Наверное, когда-то в древности тут росли густые леса, но пастухи разных племен выпасали тут коз и овец с первобытных времен. Вот и свели на нет сосняки.
Летом тут раздолье – к северу тянутся жаркие степи, к югу обрываются горы, спускаясь к синему морю, а на яйлах прохладно. Могут и дожди пойти, туманы нависнуть.
Глубоким ущельем Калыч-Богаз разведывательно-диверсионная группа выбралась на Яйлу, где посвистывал ветер, на удивление теплый.
Трава вокруг давно побурела, и только несколько сосен, истрепанных ветром, зеленели на фоне ярко-синего неба.
Боцман внимательно огляделся.
Полдня было потрачено на то, чтобы хоть как-то определиться, понять, куда именно направились похитители. Крым не так уж велик, как хочет казаться. Укрыться тут есть где, но южный берег многолюден, в отличие от сухих степей у Сиваша, скажем, где солончаков больше, чем чистой воды. Свидетелей много, тем более что пару автобусов спрятать непросто.
Оба «ЯАЗа» были угнаны в Симферополе, а обнаружили их брошенными в Алуште. Ясно, что Алушта не стала конечным пунктом – детей довезли до нужного места, а автобусы перегнали подальше, чтобы запутать следы. И все-таки их видели.
Энкавэдэшники опросили массу народу, и свидетельства, хоть и противоречивые подчас, позволили сузить район поисков.
Помогла и ошибка похитителей. Неподалеку от Калыч-Богаза, глубокого прохода, разделявшего яйлы, обнаружили труп красноармейца. Тот отлучился с поста, чтобы отлить, и, видимо, нарвался на отряд, уводивший детей.
Красноармейца повесили за ноги, воткнув в рот отрезанный член.
Следов было много, натоптали изрядно, но путей отхода у татарского отряда было всего два, и один из них вел к Калыч-Богазу.
– Не думаю, что они двинулись в степь, – проговорил Тося-Андар, – укрыться там негде. Скорей всего, прошли яйлой и укрылись в горах. В лесу или в пещерах, их тут уйма.
Боцман кивнул. Луга тут тянулись к югу, где резко обрывались вниз. Частенько встречались провалы, каньоны, щели, гроты – вода, миллионы лет просачиваясь сквозь местные известняки, точила и точила себе пути, образуя подчас извилистые ходы, раздававшиеся в подземные залы.
– Сарджан, идешь налево, – скомандовал Селим, – я направо. Ищем следы!
– Понял, командир, – кивнул Рудак.
Поправив на плече «Шмайссер», он направился по дуге, всматриваясь в сухую землю. На яйле далеко не вся трава побурела, хватало и зеленой, даже цветы встречались, хоть и подувядшие.
Внезапно Сергей остановился.
