– Таким тоном обычно о погоде рассуждают.
– Что?
– Ничего, – поспешно сменила тему Франческа. – Соболезную насчет Дейдре.
Никодимус что-то буркнул под нос, то ли раздраженно, то ли признательно. А какая, собственно, разница…
– Помните ту неживую кошку? Так вот, мы с Сайрусом ее поймали.
Франческа изложила подробности.
– Я не доверяю призраку, – покачал головой Никодимус, когда она дошла до встречи с текстовым духом. – Если он выбрался из книги, то лишь с ведома и дозволения Тайфона.
Франческа поделилась догадкой, что призрака в меру своих сил и способностей выпустила Дейдре, оставив закапанную кровью записку со словами «ваши воспоминания в ней».
– И Вивиан хочет выкрасть книгу из святилища? – переспросил Никодимус.
– Думаю, она попытается, если Скиталец не свернет ей мозги набекрень. Самомнения ей, как и вам, не занимать.
– Я всего лишь какограф, – машинально возразил Никодимус. – Своими талантами я обязан исключительно упорному труду и везению на хороших учителей и учеников.
– Вы сама скромность, – постаралась не иронизировать Франческа. Почти удалось. – Возможно, нам окажут помощь Дегарн и Лига Звездопада.
– Пока нет изумруда, я никакой не Альцион, а скорее, Буревестник. Так что они меня с большей вероятностью прикончат, чем поддержат. К тому же, готов биться об заклад, Вивиан прислала в Авил моя сестрица – с приказом убить меня.
Франческа улыбнулась. Именно такого ответа она и ждала.
– У Сайруса другое предложение. Если вы доставите его в сад ветров, он убедит маршала, что зреющий политеистический бунт угрожает власти Селесты. Не знаю, впрочем, собирается ли он упоминать демона. Дело трудное, но…
– Гиблое, – перебил Никодимус. – Учитывая, что Вивиан прилетела в Авил на «кречете», Небесный двор наверняка заодно с Астрофелом. И жаждут моей смерти.
– Да на вас, я погляжу, у всех зуб.
– Лишь бы не пустили в ход.
– Так вот, Сайрусу не обязательно упоминать вас. Вам вообще не обязательно тут находиться. Мы можем тайно вывезти вас с учениками куда-нибудь подальше. Подумайте. Пусть с Тайфоном разбирается верховная богиня Селеста и божественно разделывает его под орех.
Никодимус не ответил. Франческа ждала потока предсказуемых возражений, но не услышала ни единого слова. Она обернулась. Никодимус, как и прежде, всматривался в травяной океан. Привычно замкнутое лицо омрачала какая-то тень обреченности. Или печали?
– Что такое?
– Мне нужно сперва посоветоваться с магистром Шенноном, – не оборачиваясь, ответил Никодимус.
– У вас имеются сомнения?
– В Авиле много жителей.
– Почти сорок тысяч.
– Я боюсь, как бы Тайфон не пошел громить город, прежде чем Селеста успеет нанести удар. И в той же мере боюсь, как бы Селеста не разнесла Авил по камушку в попытке разделаться с Тайфоном.
– Действительно, как я могла забыть? Ведь изумруд сразу сделает вас Создателем во плоти, и вы по очереди выколете демону оба глаза непомерно задранным носом.
Никодимус поперхнулся.
– Изъясняться без искрометных метафор вам гордость не позволяет? Или опасаетесь, что голова лопнет?
– Не знаю, не пробовала, – уголками губ улыбнулась Франческа.
– Мои ученики теперь за вас горой после исцеления Жилы, так что с радостью придержат вам голову, если решитесь на этот рискованный эксперимент.
– Нет, спасибо. Боюсь уронить себя.
Никодимус усмехнулся.
– И потом, безотносительно метафор, – если жить без огня или, иначе говоря, без эмоций, зачем вообще жить? – горячо продолжила Франческа.
– Похоже, ваше истинное призвание вовсе не врачевание, а философия.
– Философия непродуктивна. Породишь идею, и что дальше? А вот вылечишь сломанную ногу какой-нибудь девице, она проживет подольше и, если всевышний даст, еще внуков понянчит.
– Мне казалось, в философии одна идея ведет к другой, а две идеи превращаются в концепцию. Так что, по моему глубоко выношенному убеждению,
