«Останся».
Встретив беспокойно мечущийся по ее лицу взгляд, Франческа слегка испугалась. «До утра?»
«Сколька за хочешь».
«А если ты заденешь меня во сне?»
«Я звернусь в мантию, а когда светляки догарят, возведу стену из хтнического текста».
Франческу насмешила его серьезность. «Излишний напор может отпугнуть женщину. Не умеешь ты флиртовать».
«У меня ужсный учтель».
«Вот так-то лучше», – хихикнула она.
«Сайрус тебя любит».
Франческа всплеснула руками. «Только похвалишь, и на тебе!»
«Любит, и я пнимаю почему».
«Ты даже не знаешь, кто я на самом деле».
«Ты тоже не знаишь», – расцвел он.
Франческа закатила глаза, но от улыбки не удержалась.
«А ты его любишь?»
Улыбка Франчески померкла. «Когда-то любила».
«А тперь?»
Она отвернулась. «Он заботится обо мне. Мне нравится его внимание. Я говорила ему, что ничего не получится. – Она помедлила, взглянув на Никодимуса, потом все же добавила: – Он будет ревновать, если узнает, что я была у тебя».
«Неухди».
«Я не собиралась».
«Он не в праве ревновать. Он с тбой в одной полатке. Он может кснуться твоей руки или щеки. А я всего лишь хочу чтобы ты осталась».
«Я ведь сказала, что не уйду».
Он улыбнулся ребячливо. «Может, я прсто хотель еще рас это услышать».
Франческа покачала головой, чувствуя, как сами ползут вверх уголки губ в такой же блаженной улыбке. «Ты несносный и своенравный». Но перекидывая ему эту фразу, она ощутила укол вины. Сайрусу действительно будет больно, если он узнает.
Никодимус наклонился ближе, облокотившись на правую руку. На плече вздулись плавные бугры бокового и длинного пучков трицепса. Сияя улыбкой, Никодимус перехватил ее взгляд – в полумраке зубы казались еще белее, а кожа смуглее. «Мне казалось, ты меня не пиривариваешь».
«Местами».
Он рассмеялся. «Я рад, чтоты остлас».
«Я тоже».
«Выполнишь мою просбу?»
«Смотря какую».
«Не много не обычьную».
«Ох, Нико, не надо все портить. Может, я переступаю черту, но капелька флирта – единственный проблеск света в этой самой черной для меня ночи».
«Не на столько необычьную».
«Какую же?»
«Я шлиском часто о тебе думаю. С тех самых пор, как ты спасала Жилу».
«Боже всевышний, выкладывай наконец, чего ты хочешь!»
Он нашарил что-то в углу палатки и перебросил ей. Загадочный предмет царапнул ладонь острыми зубцами, но, поднеся его к свету, Франческа не удержалась от улыбки. Черепаховый гребень.
Никодимус откинулся на локти – плечи округлились шарами дельтовидных мышц. Франческа перетянула косу на грудь, развязала ленту и осторожно, с конца, принялась разбирать спутанные пряди. Повинуясь движению гребня, темно-каштановые кудри ложились крупными волнами, ловя отблески роящихся наверху светляков. Сотню движений спустя Франческу полностью скрыл блестящий каштановый водопад.
Никодимус смотрел не отрываясь, пока не погас последний огненный светлячок, оставляя их обоих в темноте.
Потом Франческа улеглась на своей половине палатки, и мягкие каштановые волны заструились по шее и щекам. Ей снилось, что она стала бескрайней землей, а ее волосы – безбрежным морем напоенной дождями, золотящейся на солнце травы.
