…Я повела носом над парующей поверхностью. Два приступа карминной дрожи без моего контроля. Плохо. Я могла ее убить. Смотреть на плечо Николь Райли расхотелось. В одном из вариантов развития событий этого плеча больше не существовало.
Я прислушалась к боли. Боль была на месте.
Тупая, одуряющая, она обозначала пределы ELA и расходилась по телу. Через несколько часов она станет острее, чувствительнее, примется реагировать на положение тела.
Пока я слишком устала. Пока слишком устала она. Это ведь так утомительно – болеть.
Телефон ожил среди вскрытых ампул на столе. Его светящийся экран вызывал ощущение ноющего звука.
Сама мысль о динамике возле уха была отвратительной.
– Соня.
– Да, директор.
– Машина ждет тебя у главного входа.
Наверное, виновата была боль, боль и дезориентация, потому что я спросила:
– Что-то случилось?
– Черный код, – ответил директор Куарэ и замолчал.
Он давал мне время – секунды на осознание страшного факта: Ангел обнаружен где-то в большом мире. Где-то далеко отсюда вызрел болезненный микрокосм, которому надоело быть «микро». Директор молчал, подыгрывая моему состоянию. Он был безгранично терпелив.
– Ты молодец, Соня, – сказал густой ровный голос. – Ты справилась. Но этого мало.
В глазах темнело от слов директора – темнело прохладной спокойной чернотой, а потом посыпались острые осколки гудков. Я обвела комнату взглядом и быстро нашла то, что искала: на самом краю стола лежали медицинские перчатки, слишком большие для рук Николи.
Смятые, испачканные кровью: не снаружи – изнутри. Когда Николь сломалась, ее заменил директор.
Он был здесь, со мной – как всегда.
– Соня? Ты как?
Райли сидела в кровати, пытаясь что-то сделать с растрепанными волосами. Она щурилась даже в затемненной комнате, а лямка майки сползла с плеча. У нее были хорошие шансы доспать положенное.
– Мне пора.
– Пора?!
Предметы интерьера прочно стояли на своих местах, фантомные звуки пропали, боль работала вполсилы.
– Пора.
Дверца шкафа оказалась тяжелой. Не неподъемной – тяжелой. «Пора» – это тоже очень утомительно.
Запотевшие фасадные окна нависали над микроавтобусом. Меня знобило: не сильно – противно. Печка гудела, глаза водителя в зеркальце были пустыми, что-то шептали динамики – мы ждали. Ждали мы, ждал тяжелый джип службы безопасности позади – огромная глыба, покрытая каплями осеннего вечера. Его лобовое стекло неразличимо переходило в капот, и джип казался танком – или просто горой асфальта.
Куарэ задерживался. Матиас Старк – тоже.
Доктор Мовчан смотрела в окно. На ее коленях лежал ноутбук, на ее лице – матовый свет экрана. Она могла думать о недопитом кофе, о корме для своей кошки, об оборудовании.
Лицо доктора было непрозрачным, моя боль отдавала острой серостью, и ожидание расхищало тревогу. Таким вечером хорошо проверять скучные тесты – простые столбцы символов, за которыми якобы что-то видно. В такую погоду отлично болеется, и в горле першит после целого дня уроков.
В такую погоду хорошо банить форумных хамов.
Мне было скучно без ругани фотографов, и совсем не хотелось думать об Ангеле.
Передняя дверца чавкнула, впуская Старка. Инспектор мазнул взглядом по салону, кивнул Мовчан и достал из кармана широкий наладонник.
– Где Куарэ? – спросила доктор.
– Идет уже, – ответил садовник и чиркнул стилусом по экрану. – У него там пересдача какая-то была.
