— «Моровая язва, что катится ныне по всем городам и весям, оставила паству многих приходов и селений нашего диоцеза без священника и пастыря...»
Киврин оглянулась на Роша. «Ну уж нет. Здесь я этого не допущу».
— «Яко не найдется священников, желающих...»
Священники либо лежат мертвые, либо унесли ноги, и никого не уговоришь взять на себя их труд, поэтому люди умирают «без причащения Святых Тайн».
Киврин читала, видя перед собой вместо свежих черных строк выцветшие коричневые, которые разбирала в Бодлеинке. Тогда это послание показалось ей напыщенным и глупым. «Люди мрут как мухи, — возмущенно делилась она с мистером Дануорти, — а епископа волнует только соблюдение канона!» Однако теперь, зачитывая свиток измученному гонцу и отцу Рошу, она понимала, что каждая строчка продиктована такой же бесконечной усталостью. И отчаянием.
— «Буде кто при смерти и не окажись поблизости священника, да исповедуются друг другу. Сим письмом и именем Христовым заклинаем вас — поступайте так».
Ни мальчик, ни Рош ничего не сказали, когда она добралась до конца. Возможно, гонец все-таки знал, о чем говорится в послании. Скатав свиток, Киврин отдала его обратно.
—Я три дня в пути, — проговорил мальчик, устало ссутулившись в седле. — Неужто не пустите передохнуть?
— Здесь опасно, — ответила Киврин, борясь с жалостью. — Мы дадим еды в дорогу для тебя и коня.
Рош направился в кухню, а Киврин вдруг вспомнила про Агнес.
—Ты не видел поблизости маленькую девочку? Пятилетнюю, в красной накидке с капюшоном?
— Нет, — покачал головой гонец. — А на дорогах людно нынче. Все бегут от мора.
Рош вынес дерюжный мешок. Киврин хотела сходить за овсом для коня, и тут к ним, путаясь в длинной юбке, подбежала растрепанная Эливис.
— Не надо!.. — крикнула Киврин, но хозяйка уже повисла на поводьях коня и схватила гонца за рукав.
— Откуда ты? Не встречался ли тебе где Гэвин Фицрой?
Мальчик испуганно отшатнулся.
—Я из Бата, с посланием от епископа, — натягивая поводья, ответил он. Конь заржал и мотнул головой.
—Что за послание? — истерически вскрикнула Эливис. — От Гэвина?
— Мне такой человек неведом.
— Леди Эливис... — Киврин шагнула к ней.
— Гэвин — рыцарь, ездит на черном скакуне, сбруя с серебряной чеканкой, — не выпуская поводья, тараторила Эливис. — Он отправился в Бат за моим супругом, который свидетельствует на слушании в Ассизах.
— Кто же нынче едет в Бат? — опешил мальчик. — Все, кто может, бегут оттуда.
Эливис, пошатнувшись, припала к шее коня.
— Там нет ни суда, ни закона, — продолжал гонец. — Мертвые лежат по улицам, и каждый, кто хотя бы взглянет на них, умирает тоже. Говорят, близится конец света.
Эливис выпустила поводья и, отступив на шаг, с надеждой обернулась к Рошу и Киврин.
— Значит, они вскоре будут дома? Ты точно не встречал их по дороге? Он ездит на черном скакуне.
— Там много скакунов было. — Гонец понукнул коня к Рошу, но Эливис преграждала ему путь.
Рош с мешком провизии шагнул вперед сам. Мальчик взял мешок, перегнувшись с седла, и развернул коня, чуть не затоптав Эливис. Она даже не попыталась уклониться.
Киврин ухватила поводья.
— Не езди к епископу.
Мальчик дернул повод, испугавшись, кажется, еще больше, чем прежде испугался Эливис. Но Киврин держала крепко.
— Скачи на север. Там пока нет чумы.
Гонец пришпорил коня и галопом умчался со двора.
—Держись подальше от больших дорог! — крикнула Киврин ему вслед. — Ни с кем не разговаривай.
Эливис не трогалась с места.
— Пойдемте, — позвала ее Киврин. — Нужно отыскать Агнес.
— Мой супруг с Гэвином наверняка сперва завернули в Курси, упредить сэра Блуэта, — сказала Эливис и покорно пошла вместе с Киврин обратно в дом.
Киврин посмотрела в амбаре. Агнес там не было, зато она обнаружила свой плащ, забытый в канун Рождества. Завернувшись в него, она поднялась
