— Нет, но ты мне расскажешь.
— Не раньше, чем выпью свое пиво. О, что я вижу — его как раз несут.
Появилась официантка с подносом. Она стала выставлять тарелки и бокал на стол.
— Надеюсь, пиво холодное? — Подкова не спускал с нее плотоядного взгляда.
— Из ледника. Смотрите не простудите горло.
— Деточка, этому горлу не страшен пятидесятиградусный мороз. Но если простуда меня свалит, ты придешь навестить старого холостяка?
— Вряд ли. У меня найдутся занятия поважней.
— Жаль, но если передумаешь — приходи, буду тебя ждать.
Официантка неопределенно пожала плечами и отправилась к другому клиенту.
— Что-то ты больно веселый сегодня, Подкова, — заметил я, когда она ушла на безопасное расстояние.
— Настроение хорошее. Когда ты дал мне денег, я вновь почувствовал себя человеком, — Подкова отхлебнул из бокала. — Смотри-ка, не обманула — холодное. Аж зубы ломит. Эх, жизнь хороша.
Он поморщил лоб:
— На чем я остановился? Ах, да. Прости за лирическое отступление, хотелось выговориться, а хороших собеседников не подворачивалось лет сто, не меньше. Самое главное — графиня твоя сидит на чемоданах и готовится сорваться с места в любой момент.
— Серьезно? Откуда ты это узнал?
— Слуги рассказали. Она их рассчитала. Заплатила денег до конца месяца и предложила искать новую работу через неделю.
— Так-так, но она же калека, без ног. Ей обязательно нужна помощь.
— А у нее есть помощник. Она его слугам старается не показывать, но шила в мешке не утаишь. Поговаривают, они любовники.
Я насторожился.
— И что это за мужчина?
— Слуги о нем мало что знают. Говорят, скорее всего иностранец. Невысокий, щупленький, смуглый. Я пытался проследить за домом, но окна всегда занавешены. Тебя интересовало, чем занималась графиня последние дней десять — так вот, она из дома не выходила, это подтверждают все слуги.
— А мужчина?
— Затворником его не назовешь, несколько раз покидал особняк графини, а потом возвращался. Заметь, Гэбрил, он мог прийти даже ночью и открыть дверь своими ключами.
— А более точно сказать не можешь?
— Скажем, четыре дня назад он пришел почти засветло.
Четыре дня назад! В ту ночь была убита баронесса.
— Тебе написать отчет? — ковыряясь в зубах зубочисткой, спросил Подкова.
— Не обязательно. Напишешь расписку о получении денежной суммы, я включу ее в список расходов, — я открыл бумажник.
— Слушай, Гэбрил, — немного заискивающе попросил Подкова, — может, укажешь в этой расписке, что выдал мне сумму на четыре золотых больше, чем на самом деле. Мы эти деньги поделим пополам.
— Нет, — твердо заявил я. — Я могу не рассказать клиенту всей правды, но обманывать с деньгами не буду.
— Это все твои дурацкие принципы? — скривился Подкова.
— Они самые. А тебе, если ты и впредь хочешь работать на меня, тебе следует быть более щепетильным. Получай деньги.
Я расплатился с Подковой, и он сразу ушел, напевая под нос веселый мотивчик. Если у нас с ним есть что-то общего, кроме профессии, так это полное отсутствие голоса и слуха.
— Гэбрил, ты знаешь, о каком мужчине говорил Подкова? — спросила Лиринна.
— Догадываюсь. Это Рив. Он обретается у графини, боится, что его найдут люди Броско. Единственное, что до сих пор не понятно: если вором и убийцей был парфюмер, то зачем ему понадобилась гномья статуэтка? Не вижу практической пользы. Стоило ли из-за нее убивать Болванчика?
— Давай поймаем Рива и зададим ему эти вопросы? — предложила эльфийка.
— Легко сказать, — хмыкнул я. — Если он засел в доме графини, потребуется армия, чтобы его выкурить.
— Вспомни, что говорил Подкова: графиня сидит на чемоданах. Уверена, что ее поспешные сборы связаны с Ривом. Она собирается удрать вместе с ним.
— Я тоже так думаю, но мы не сможем караулить дом графини круглосуточно. Нас слишком мало, всего двое — ты да я.
— А призрак?
— А что призрак? Если мы попросим его проследить за домом графини, ему в любом случае понадобится время, чтобы оповестить нас, как только она сдвинется с места. Можем упустить беглецов.
