— Тебя ещё не хватало, советчик! Не засоряй эфир, нахватался, понимаешь, у старших! Техник, что собираешься делать?
— Ещё не решил, стоим. Холм перевалили, дальше дорога идёт с приличным уклоном вниз, боюсь, связь потеряется… Скорее всего, сам останусь тут, раз ещё схватывает, а ребята поедут дальше, посмотрят, пока наши рации позволят.
— Понял тебя, не теряйтесь, через час потревожу. Фотографировать не забываете?
— Что ты! Только и делаю, что щёлкаю.
— Отлично, посмотрю. А то засиделся… Ладно, СК.
Площадка здесь удобная, до стены зарослей метров тридцать.
Вокруг живописно склоняются к земле старые деревья, поросшие бархатным мхом, на ветках — лианы, бромелии и папоротники… Много птичек, и у каждой свой голос. Бабочки пёстрой раскраски — большие и маленькие. Москитов почти нет, продувает. Винни показал мне на крошечных летучих мышей, прячущихся от солнца в тени.
— А ты думал, что это были ночные жуки!
Дело было вчера, когда я на стене ночью стоял, действительно спутал.
— Так, Винни, отъезжаете километров на пятнадцать, смотрите, что там. Связь держать, в опасное самим не лезть, сразу докладывать.
Впереди по краям дороги появляются заросли каких-то паскудных растений, не знаю, как называются. Двигаться надо крайне осторожно, есть большая вероятность пореза боковины покрышек, кустарник хоть и хрупкий, но в местах излома веток довольно острый. Наверняка, колючки пригодны для чего-нибудь путного. Я уже знаю, что в джунглях абсолютно все растения очень важные и нужные. Особенно это заметно в деревнях. Из одних строят, другие едят, третьи — целебные. Ядовитыми мазюкают стрелы, на больших сухих листьях прямо на улице жарят лепёшки. Плетут, сушат, толкут, огораживают дворы, делают лодки, шляпы, обувь…
Ребята уехали, а я, потрепав радостного от беготни пса по голове, пристроился на сиденье боком и замер, глядя на панораму.
— Да успокойся ты, Брашпиль, полюбуйся! Полчасика у нас с тобой точно есть.
Из-за туч опять выглянуло солнышко, и тропический лес сразу стал каким-то спокойным, уютным, не опасным. Птички поют, москиты жужжат, всё нормально.
По мере приближения к тепуи зелёная равнина превращается в смятое одеяло из многочисленных мелких холмов, словно стежками, перерезанное лентами речушек. Старая каменная дорога идет мимо затерянных миров, устремляясь по низине прямо к вершинам со снежниками.
Виды вокруг просто потрясающие — уже ради этого стоило ехать! Жаль, что времени на первичную рекогносцировку очень мало, для нормального исследования мне надо снаряжать продуманную многодневную экспедицию.
О-па! Забегали! Опять обезьяны. Много, мелкие!
Прыгают с ветки на ветку совсем рядом с нами! Какие умильные мордашки!
— Сидеть!
Скучно псу, поиграть с ними хочет, не идёт впрок наука. Он один раз уже получил по лбу, — когда приматы начали забрасывать его отломанными ветками.
Насчёт получаса я ошибся, Винни вышел на связь уже через десять минут.
Пш-шш…
— Дар, слышишь меня?
Шипело страшно. Не могли они далеко отъехать, учитывая, что через заросли плелись еле-еле. Значит, дорога падает круто, сигнал слабеет, тем более что рация у Винни… Проклятье, какая же дерьмовая у нас связь, только на воде хороша!
— Пока слышу. Где вы, что там?
— Башню нашли. Очень странную.
— Не лезть, ждать меня, как понял?
— Ждём, командир.
Я торопливо вышел на связь с Диксоном, доложил об очередной находке и осторожно покатил вниз. Что там ждёт?
— Что предварительно? — быстро спросил я, с трудом удерживая взволнованного Брашпиля на поводке.
Пару раз шмыгнув носом, Лёшка ответил:
— Да ничё, на… Нет там никого.
— Что шмыгаешь, простыл?
— Аллергенчик подхватил какой-то, командир, обычное дело, — отмахнулся парень с солидной пренебрежительностью, поправляя на груди автомат.
Неподалёку у обочины на корточках сидел охотник, высматривающий что-то на плитах покрытия. Вот он поднял глаза на меня и, поджав губы,
