будто нанизывал упомянутые жемчужины на нить, успевая полюбоваться каждой по отдельности. – Как ты, сей сладчайший мой Феодор… Горячо и страстно считаешь… Постоянное пребывание рядом со мною, любимым… Превыше прелести любой вещи…
Он подавил вздох, так и видя перед собой Феодора – его добрые карие глаза, полный сочувствия взгляд. Митрополит Феодор почти заменил ему другого Феодора, наставника юности, – по обвинению в заговоре против Романа того давно сослали в фему Опсикий, за Пропонтиду. Но годы ученых занятий не высушили в Константине сердце, опасности не убили жажду любви, и он с чисто женской готовностью откликался на нее везде, где Бог ее посылал. А тот был не щедр на любовь земную для четвертого из нынешних повелителей Романии.
Мойры[40] с самого начала подвергали Константина, сына Льва, испытаниям. Три брака василевса Льва оставались бесплодными или по сути бесплодными, и лишь после смерти третьей жены красавица Зоя, уроженка знатной семьи, вновь подарила ему надежду стать отцом. Церковники во главе с тогдашним патриархом, Николаем Мистиком, резко возражали против четвертого брака василевса, называя это сожительство блудом, дозволенным скоту, но позорным для человека. Под угрозой наказания за государственную измену патриарх Николай согласился крестить младенца Зои в храме Святой Софии, как царское дитя, но требовал удаления самой Зои. Много лет василевс вел борьбу за право назвать Зою своей женой и царицей, и это удалось ему, но после его смерти ей вновь пришлось отстаивать свои права на трон, права сына, права матери быть со своим ребенком.
Когда василевс Лев умер, Константину было всего семь лет. Отцовский брат и соправитель, Александр, едва не приказал оскопить племянника, чтобы навсегда лишить возможности взойти на престол: евнухи порой достигают в Романии высоких степеней, но для наивысшей у человека все части тела, полученные от Бога при рождении, должны быть в наличии. Зоя августа была сослана в монастырь, но, к счастью, вскоре возвращена; несколько лет шла отчаянная борьба между нею и ее противниками, Романией правил совет регентов, одновременно ведя войну с болгарским царем Симеоном, с коим перед смертью поссорился дядя Александр. Влиятельные заговорщики пытались свергнуть совет регентов. Могучие мужи возносились к вершинам власти и низвергались в пропасть на глазах маленького мальчика, уже знавшего, что делят они его, Константина, державу и власть. Как знал он и о том, что и его рождение многими считается незаконным, и даже отец его Лев иными не признается сыном своего отца. А значит, предлог для свержения их семьи всегда готов. Наконец было заключено соглашение между сторонниками Зои и тогдашним друнгарием царского флота – Романом Лакапином. Четырнадцатилетний Константин сам попросил его о покровительстве, дал ему высокое звание магистра и должность великого этериарха – начальника иноземных наемников.
Вслед за тем Роман предложил Константину в жены свою дочь Елену, что ему самому принесло титул василеопатора. И на деле он занял место отца юного василевса. Затем и сыновья Романа устремились во дворец. Сперва высокие должности, а потом и венцы василевсов получили все – Христофор, Стефан, Константин, Феофилакт. Роман-старший увенчал и внука своего Романа, сына Христофора. Константин, сын Льва, очутился на пятом месте в списке василевсов Романии.
– …Поэтому и кратчайшего письма жаждешь, и недолгой беседы желаешь, и во сне часто видишь любимого, – диктовал он старшей дочери, усердно водившей стилом.
Понимая, сколько раз мог быть убит, изувечен, сослан, Константин благодарил Бога за каждый день, не угрожающий жизни. Испытания не сделали его трусом, но научили ценить каждое мгновение тишины, не слишком заботясь о том, что будет завтра. И каждого друга, на кого он мог положиться.
– Но что за напасть… Ненавистный тиран… Разлучитель любящих и непримиримый враг разделил нас и разделяет доныне? – Константин помолчал, глядя в сад и отыскивая наиболее яркое определение.
Немало он знал людей, кто заслуживал всех этих званий. Но тому, о ком он говорил сейчас, красивые обороты подходили так же мало, как узорное золотое кольцо грубой дубине. И он закончил:
– Все расстроили дикий вепрь и нашествие скифов.
– На-шест-вие ски-фов… – вывела Агафья.
Распахнулись обитые блестящей медью двери, вошла Елена – супруга Константина. Его ровесница, она была уже далеко не юна, но благодаря полноте сохранила гладкость белой кожи, на которой измарагдами сияли ярко-зеленые глаза. За нею нянька вела пятилетнего Романа – того самого, кому старец Василий, блаженный провидец, предрек стать царем по достижении совершеннолетия. За двадцать два года брака чета приобрела четырех дочерей, но из троих рожденных Еленой младенцев мужского пола выжил только один, и василисса почти все время держала его при себе, не доверяя свое сокровище служанкам.
Обнаружив старшую дочь за столиком мистика, Елена не удивилась.
– Агафица, ты опять здесь! Ты уже столь учена, что тебя можно хоть сейчас поставить игуменьей любого женского монастыря.
– Матер, мы уже говорили об этом! – При появлении августы Агафья встала и поклонилась, однако хмуря свои густые черные брови на круглом пухлощеком лице. – Я не хочу в монастырь. Не чувствую в себе монашеского призвания.
– Но так ты наилучшим образом послужишь Богу, подашь благой пример людям, сделаешь много добра! – Елена уселась, заботливо расправила тяжелые складки золотисто-желтой далматики, затканной багряными птицами с поднятыми крыльями. – А попусту живя во дворце, будешь только подавать повод к сплетням. Ты уже совершенно взрослая девушка, тебе пора подумать… О себе.
