вернувшемуся Петру на одно из тел.
— Я же говорил, что инквизиторы могли оставить их здесь. Смотри, вот тебе и Вальтер. Правда, мертвый.
— И когда его, болезного, кто-то из нас пришиб, ума не приложу, — недоуменно протянул Петр, глядя на арбалетную стрелу, торчащую в груди у бывшего пленника. — М-да-а, сержант, никогда ты не будешь майором, — вздохнул он, с легким сожалением глядя на бывшего члена великого капитула. — Ну-у, тогда есть смысл поискать и Боню.
Однако, как ни старались, отыскать испанца среди покойников ни здесь, подле ворот, ни далее, им не удалось…
Глава 25. Райские блага за наличный расчет
Кейстут не забыл о своем обещании. Когда его люди вломились в башню (в первую очередь усилиями Локиса, с маху высадившего дубовую дверь вместе с косяком), княжич запретил убивать Дитриха, велев взять живым. Пленение надменного гордеца обошлось в трёх погибших со стороны литвинов. Могло быть и больше, но в дело вмешался Вилкас. Он испросил у брата разрешение и, припомнив один из приемов Сангре, прыгнул в ноги крестоносцу и с силой дернул их на себя. Почти сразу на комтура навалились и другие литвины. Дитрих оказался неимоверно силен, но слишком много насело на него народу, а увесистый удар Локиса по голове довершил дело.
С остальными не церемонились, попросту подпалив башню и крикнув, чтоб те, кто не хочет сгореть заживо, побыстрее выходили и тогда каждому третьему Кейстут обещает даровать жизнь. Стойких оказалось мало. В большинстве своем недавние бравые воины не пожелали оказаться мучениками, погибшими за святое дело крещения непокорных язычников. Конечно, один шанс из трёх — не ахти, но хоть что-то, и они повалили с верхних этажей, откуда, словно в упрек убегающим, вскоре зазвучало заунывное песнопение.
— Сейчас я пленных порасспрашиваю насчет Бонифация, — предложил Улан.
Идея принесла свои плоды буквально через пару минут. Оказывается, бывший пленник находился в небольшой подвальной каморке, размещенной в подсобных помещениях под казармой, где жили воины. Участия в недавнем сражении он не принимал, поскольку был надежно прикован за ноги парой тяжелых железных цепей, второй конец коих крепился к могучим железным скобам, вбитым в стену.
Впрочем, даже при отсутствии цепей он бы не смог принять участие в обороне замка, ибо выглядел лежащий на здоровенной охапке соломы испанец не ахти. Глаз он не открывал, пребывая без сознания, однако, судя по тяжелому, прерывистому дыханию, и без того было ясно, что досталось крестоносцу изрядно и отцы-инквизиторы до своего отъезда зря времени не теряли. Об этом же говорили и повязки на его руках и ногах, сквозь которые проступала кровь.
При виде их Петру припомнилось, как последние несколько дней его самого кидало то в жар, то в холод и вдобавок изрядно ныли руки с ногами, особенно пальцы, и он недовольно поморщился. Симптом был весьма красноречивый, лишний раз подтверждающий, что есть у него с этим испанцем какая- то загадочная связь.
— Не, ну это свинство, — возмутился он. — Мы им продали такой чудесный товар всего-навсего с одной-единственной дырочкой на всем теле, да и то аккуратно заштопанной, а они что творят?!
В это время во второй куче соломы, наваленной в другом углу, что-то подозрительно зашуршало. Улан нахмурился и, подойдя к ней, запустил внутрь руку. А через мгновение вытянул за сутану хорошо им знакомого Сильвестра.
— А-а, и ты тут, раввин недоделанный, — зловеще протянул Сангре. — Ну и какого хрена ты изгалялся над парнем, мулла занюханный?!
Тот в ответ торопливо залепетал что-то по-немецки.
— Он говорит, что не принимал участия в пытках этого доблестного воина, — перевел Улан, — и даже не присутствовал при них, хотя точно знает, что терзал благородного рыцаря Фернандо Вальдес, каковой и является палачом. И делал он это по повелению фра Пруденте. Самого же Сильвестра оставили подле Бонифация с одной-единственной задачей — как можно скорее излечить крестоносца, чем он неустанно и весьма успешно занимался.
Едва Улан закончил переводить, как Сильвестр, видя, что Сангре по-прежнему мрачен, ойкнул, торопливо метнулся к соломе и извлек из ее недр свой заветный сундучок. Распахнув его, он извлек пачку небольших бумажных рулончиков и трясущейся рукой протянул их Петру, продолжая что-то бормотать при этом.
— Что за хрень? — осведомился Сангре.
— Индульгенции, — пояснил Улан.
— А-а-а, райские блага за наличный расчет.
Сильвестр непонимающе посмотрел на обоих и, спохватившись, вновь принялся что-то торопливо лепетать.
— Чего он? — осведомился у друга Сангре.
— Говорит, готов предложить в качестве выкупа за себя кое-что бесплатно.
