– Думаю, да, – ответил Михаил. – Меня только беспокоит, что наши корабли срастаются в одно целое. Думаю, надо оставить возможность разделения. Сейчас свяжусь с Гши и узнаю его мнение по этому поводу. Думаю, он со мной согласится.
– Да, мы хоть и дали друг другу обет, но все еще остаемся врагами, – хмыкнул Суровцев, затем покосился на ухмыльнувшегося Хряченко. – А некторые так еще и кровными…
Эсминец крэнхи ответил сразу же, видимо, там ждали вызова. Гши Тайхау тоже не испытывал энтузиазма от перспективы слияния кораблей в одной целое, и двум капитана с трудом удалось отговорить интеллектронные системы делать это. Но все же удалось, хотя унификацию фрегата и эсминца до непонятной модификации под названием «лайтес» Л300 и Л250 отстояли. Насколько удалось выяснить, это будут корабли изменяемой согласно необходимости формы и внутренней архитектуры.
Пилота-крэнхи принял на борт «Поиск», а землянина, которым оказался, как ни странно, не русский, а раненый израильтянин Алекс Шапиро, естественно, взяла «Тень». Его сразу отправили в медотсек и уложили в реаниматор. А затем около двух часов возились, чтобы вытащить американца Майкла Торренса из спасательной капсулы – Суровцеву ради этого даже пришлось выйти в открытый космос в скафандре. Едва успели – в капсуле уже заканчивались запасы кислорода.
Вскоре в кают-компанию ввели светловолосого парня в форме Объединенного Флота. Он скользнул по собравшимся – а собрался в кают-компании практически весь экипаж, за исключением дежурной смены – хмурым взглядом и пробурчал сквозь зубы приветствие. Что ж, его можно было понять – крейсер, на котором служил коммодор Торренс, был уничтожен залпом с русского корабля.
– Надеюсь, вы не станете делать глупостей? – вежливо спросил Михаил.
– Нет, – коротко ответил американец, садясь на указанное ему место.
Тупило вручил ему стандартный саморазогревающийся обед в термоупаковке, и коммодор быстро, но аккуратно поел. Вытер губы салфеткой и с опаской уставился на русских.
– И что со мной будет? – тихо поинтересовался он.
– Когда вернемся на Землю, вас, скорее всего, отправят домой, – пожал плечами Хмелин. – Надеюсь, этот конфликт не перерастет в полномасштабную войну.
– Я тоже надеюсь… – поежился американец.
– И зачем вам все это понадобилось? – не выдержал Михаил. – Зачем вы напали?
– Нам отдали приказ, – неохотно сказал Торренс. – Сказали только, что вы нашли что-то такое, от чего зависит сама судьба Америки и всего мира, и мы должны это получить первыми.
– Интересно, откуда они узнали, что мы что-то нашли?.. – капитан потер щеку. – Мы же только намек обнаружили, подсказку, где искать! Ну почему нельзя было заняться поиском вместе?..
– Слишком сильна ненависть к вам, русским, у нашей верхушки, – усмехнулся американец. – Уже больше двухсот лет прошло после появления вашей империи, а наши «хозяева жизни» все никак не могут смириться, что есть кто-то смеющий жить своим умом и идти своим путем, не заглядывающий им в рот. Думаете у нас, в Америке, мало людей это понимают? Нет, способные думать самостоятельно есть, хотя их и меньшинство. А уж среди послуживших вместе с русскими и лично знающих их – и подавно. И тут вдруг шанс вырваться вперед. Вот эти господа и ухватились за него.
– Вы не за них? – прищурился Михаил.
– Среди офицеров почти нет тех, кто «за них», – иронично сообщил Торренс. – Но мы давали присягу, не вам объяснять, что это такое.
Он устало потер виски и добавил:
– Вы вряд ли знаете реалии жизни в нашей стране. Ни одного из отслуживших в Объединенном Флоте вместе с русскими человека никогда не пропустят ни на один ответственный пост – нас считают зараженными чуждыми Америке идеями. Вслух ничего не говорят, улыбаются и льстят, но реальная политика именно такова.
– И вы это терпите?.. – удивился Сванидзе.
– Выбора нет, – вздохнул американец. – Да и как изменить ситуацию? С оружием в руках? Но ведь придется стрелять в людей, которых знал с детства, соседей и друзей, не разделяющих твои взгляды. Я, например, к такому не готов. После такого трудно будет считать себя человеком…
– Да, ваша плутократия хорошо умеет промывать людям мозги, – поморщился Михаил. – Читал вашу прессу и смотрел телевидение, не по себе стало. А уж это постоянное муссирование однополых отношений… – он брезгливо поморщился. – Как будто ничего другого нет!
– Большинство мужчин Америки относятся к
– Или теми, кто стоит за правительством, – добавил капитан.
– Или теми, кто стоит за правительством, – согласился американец. – Им нужно, чтобы люди превращались в животных, потакали своим инстинктам, тогда ими легче управлять, тогда они предсказуемы. А к тем, кто животным быть не желает, относятся очень настороженно. Любое протестное движение
