исполнялась странной, необъяснимой красоты, такой же отчужденной, как и ее улыбка, и самым простым, с ходу просящимся на язык определением этой красоты было «холодная». Так могла бы выглядеть Снежная Королева из сказки. Очевидно, поэтому Дезидерию Вифстранд продолжали обожать сверстники, но уже на расстоянии, как нечто слишком совершенное, чтобы дотрагиваться до него руками и уж наипаче приглашать на вечеринки или в походы. Дези не возражала. Семейный круг и одиночество за его пределами – этого достаточно. Доктор Стеллан уже сталкивался с чем-то похожим, и это сходство его пугало… но сейчас все было иначе, не столь безысходно, без печати злого рока, словно бы по взаимному согласию сторон. Не то океан любви сильно обмелел, не то Дези научилась управлять его стихией… не то его и не было никогда, а была лишь иллюзия, защитная реакция, сообщаемое вовне желание всегда получать то, в чем нуждаешься больше всего: ответную любовь. А в том, что сестра Харона от рождения наделена некими труднообъяснимыми способностями, доктор Стеллан Р. Спренгпортен сомневался менее всего. Равно как и обоснованно предполагал, чем именно займется Дези по вступлении во взрослую жизнь…
– У вас необычные глаза, – сказал Кратов, просто чтобы хоть что-то сказать.
– Да, мне говорили об этом.
– Это фантоматика или…
– Или, – серьезно ответила Дези. Она вообще выглядела чересчур серьезной и до такой степени глубокомысленно отвечала на самые идиотские вопросы, что возникало подозрение, уж не издевается ли она над собеседником. – Таков естественный цвет радужки. Это имеет какое-то отношение к теме нашей беседы?
– Пожалуй, да… У эхайнов не бывает зеленых глаз.
– Вот как?
– Я думал, вы спросите: кто такие эхайны?
– Вы говорите о цвете глаз. Но, похоже, это цвет моих волос вводит вас в заблуждение. Я знаю, кто такие эхайны.
– Да, обычно у них глаза с рыжинкой, почти желтые, как у тигра.
– Такие? – спросила Ледяная Дези, изучая его
Кратов зажмурился и против воли встряхнул головой. Наваждение никуда не исчезло.
– Как вам это удалось? – пробормотал он. – Если это гипноз… но я практически не поддаюсь внушению.
– Это не гипноз, – безмятежно произнесла Дези, плеснула ресницами… глаза снова были чистого изумрудного цвета. – Я даже не совсем уверена… Вы хотели увидеть тигриные глаза, и вы их увидели.
– А если я захочу увидеть рога?
– Вы уверены, что мне пойдут рога?!
– Не слишком.
– Значит, вы их не увидите.
– Вы меня совсем запутали.
– Не обращайте внимания. Во-первых, я люблю путаницу. Дезориентированный пациент не столь ригиден и легче поддается излечению. Confusio – моя традиционная и, собственно говоря, излюбленная среда обитания. А во-вторых, мне кажется, мы теряем время, которое могли бы употребить с большей пользой. Вот к примеру… – и она снова потянулась ладонью к его лицу.
Кратов неторопливо отстранился.
– Кто же вы, фрекен Дези? – спросил он.
– Я – то, что вы хотите во мне найти, сударь.
– Найти – или увидеть?
– Сформулируем иначе: найти – значит увидеть.
– Готовясь к встрече, я навел о вас некоторые справки. И был готов встретить невероятно красивую женщину… спокойную, как сфинкс.
– Благодарю, мне приятны ваши комплименты, – кивнула она. – Надеюсь, я не обманула ваших ожиданий?
Он уже позабыл, каково это – разговаривать с человеком и не ощущать его эмоций. Эмоциональный фон Ледяной Дези ни на секунду не переставал быть нейтральным, как туго натянутое серое полотно. Однажды он видел нечто подобное… когда давным-давно, ненормально храбрым юнцом, облаченный в скафандр высшей защиты модели «Сэр Галахад», заглянул в экзометрию.
– Не только не обманули, а и превзошли, – сказал Кратов. Ему вдруг нестерпимо захотелось вывести ее из себя. – Не просто сфинкс, а высеченный из самого холодного льда, какой только отыскался в Антарктиде.
– И, заметьте, – Дези воздела указательный пальчик, – из безупречно чистого!
Все то же серое полотно.
– Какая же вы на самом деле, милая фрекен?
– Этого не знает никто. Пожалуй, даже я сама. Вы же не станете спорить, что восприятие субъективно. У любого живого существа свои особенности
