взаимоотношений с реальным миром. Каждый по-своему воспринимает цвет, звук, запах… и лишь система коммуникативных соглашений заставляет нас считать этот цвет – зеленым, этот звук – громким, этот запах – волнующим… Если вам хочется видеть во мне хладнодушную красавицу, вы ее и увидите. Кто я такая, чтобы противиться вашему восприятию меня? – Она улыбнулась. Улыбка и вправду была неземная. – Некоторые коллеги рассматривают это мое качество как феномен и упражняются в изобретении для него различных наукообразных обозначений: эморегрессия… психотрансляция…
– Дезидерия – странное имя для этих краев.
– Так меня назвали родители. «Дезидерия» – многозначное имя: «дорогая», «печальная»… «аппетитная», кстати… в том числе и «желанная». Меня не ждали, но я стала желанным ребенком. И не придавала имени особого значения, пока не стала задумываться о своем месте в этом мире.
– И тогда?..
– И тогда поняла, что другого имени у меня просто быть не могло. Я – та, которую ждут.
– Это помогает вам в работе?
– О, еще и как! Люди приходят поговорить со мной о своих бедах и уже с порога видят во мне того, кто выслушает их с полным вниманием и отнесется к их невзгодам как к своим собственным.
– И вы действительно?..
– Вы шутите! Если я стану перекладывать на свои хрупкие плечи всю психологическую ношу, которую приносят ко мне, я попросту сломаюсь, как лучинка. Я сойду с ума и окажусь бесполезна как специалист. Кому от этого лучше?! Я психомедик, моя работа – врачевать больных, а не становиться больной вместо них. Но навевать исцеляющие иллюзии… почему бы нет?
– Марсианин, который сознает правила игры, – пробормотал Кратов себе под нос.
– С вашего позволения, марсианка, – деликатно поправила его Ледяная Дези. – Впрочем, я читала мистера Рея Брэдбери. Итак, сударь, какую иллюзию мне предстоит навеять на сей раз и кому? Где тот пациент, которому понадобилась помощь психотерапевта с не самыми стандартными методами?
– Он довольно далеко, – сказал Кратов. – И даже не человек. Кроме того, он весьма опасен. Вы уверены, что хотите услышать финальную часть моего делового предложения?
– Горю от нетерепения, – сказала Дези самым ровным голосом, какой только можно было себе вообразить.
Кратов невольно усмехнулся.
– Понимаю вашу иронию, – кивнула она аккуратной головкой (из прически в стиле «фар-винтаж» не выбивалось ни единого платинового локона). – Меня называют Ледяная Дези, но поверьте, этот лед способен гореть. Я невероятно любопытна. Просто ужасно! – Теперь в ее голосе отчетливо звучали почти детские эмоции… хотя и это могло быть искусно разыгранной партией. – Не лучшее качество для психомедика, но ничего не могу поделать со своим кошачьим пороком. – Дези вдруг состроила умильную гримаску, сделала просительные глаза и протянула: – Ну пожа-а-алуйста!..
«Мы зайки», – вдруг вспомнил Кратов.
– Неужели я хочу сейчас видеть ребенка, который клянчит игрушку? – улыбнулся он. – Или это ваша игра?
– Игра, – с готовностью подтвердила Дези. – Но ведь жизнь и есть игра, разве нет? Именно так говорят и даже поют прекрасными русскими голосами.
Мичман Нунгатау в своем мире
Кабинет капитан-командора отдельного тридцать восьмого полка сарконтиров был прежним, и мебель в нем была прежняя, и картины на мифологические сюжеты все так же развешаны по глухим стенам, стращая посетителей безобразным качеством исполнения, и даже уродливое растение в углу никуда не делось. Прежний хозяин, помнится, питал к этому скрюченному шипастому монстру мерзкого болотно-бурого цвета необъяснимо нежные чувства, поливал, подкармливал питательными солями и чистил специальной щеточкой. Уж что их там связывало, какие общие воспоминания, о том простому мичману знать было не дано… Иными словами, все было на своих местах.
Кроме собственно капитан-командора Хэйхилгенташорха.
На его месте по-хозяйски расположился незнакомый тип, худой, белобрысый, с хищным заостренным лицом. По-походному короткая стрижка резко контрастировала с густым медным загаром. Форменная куртка с теми же нашивками капитан-командора была небрежно расстегнута до середины, а поверх синего поношенного тельника болтался тартег.
«Вот, значит, как», – подумал мичман Нунгатау в некотором замешательстве.
Хотя нельзя было сказать, что он вовсе не ожидал чего-то подобного.
– Осмелюсь доложить о прибытии в расположение гарнизона… – начал он.
– Я предупрежден, – лязгнул белобрысый.
– Имею особое поручение от гранд-адмирала Вьюргахихха, – предпринял новую попытку мичман и продемонстрировал личный знак.
– Имеете? – равнодушно переспросил тот. – Адресовано мне?
– М-мм… Никак нет… вообще поручение.
– Вот и выполняйте.
