Джейми вдруг легонько коснулся моих губ.
– В общем… Если я не говорю о своих чувствах – откуда ты о них знаешь?
– Я знаю о твоей любви, потому что ты здесь, со мной, саксоночка. Ты ведь на это намекаешь? Что он отправился вслед за ней, этот Роджер, значит, он и впрямь ее любит.
– Так не поступают из одной лишь дружбы…
Джейми кивнул, однако я, запинаясь, продолжила, желая, чтобы он осознал всю значимость поступка Роджера.
– Я тебе не рассказывала о переходе, потому что… ну, я не знаю, как вообще его описать. Но… Некоторые остаются там, в кругу камней.
Джейми застыл.
– Ты о чем, саксоночка?
– Я… я слышала их. Их крики.
Меня трясло: и от холода, и от воспоминаний. Джейми притянул меня к себе. Осенний ветер тряс ивы у ручья, и они сухо шелестели, словно дребезжа старыми костями. Джейми держал меня, пока дрожь не утихла.
– Холодно, саксоночка. Пойдем домой.
Он повернулся было к двери.
– Джейми?
– Да?
– Мне… мне надо тебе об этом говорить?
Он глядел на меня сверху вниз. Луна озаряла его голову нимбом.
– Не надо, – тихо сказал он. – Но если у тебя вдруг возникнет такое желание, возражать не стану. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Только не слишком часто – не хотелось бы утратить новизну ощущений.
В его голосе слышалась улыбка, и я не смогла не улыбнуться в ответ, пусть даже он меня не видел.
– Если изредка – это ведь не так уж страшно?
– Ага.
Я шагнула к нему и положила руки на плечи.
– Я люблю тебя.
Он долго-долго глядел на меня.
– Я рад этому, Клэр. – Пальцы нежно скользнули по моей щеке. – Очень рад. Пойдем в постель, я тебя согрею.
Глава 48
В яслях
Крошечный загон для животных прятался в пещере под каменистым выступом, вход в которую преграждал частокол из необтесанных кедровых бревен, зарытых в землю на два фута и способных удержать самого наглого медведя. Сквозь открытую верхнюю половину двери лился свет, и розоватый дым рябью поднимался вдоль скалистой стены утеса.
– А зачем делать дверь из двух частей? – удивилась в свое время Брианна. – Лишняя работа…
– Животные должны видеть, что происходит снаружи, – пояснил ей тогда отец, надевая кожаный ремешок на деревянное крепление. Он взял молоток и встал на колени возле недоделанных ворот, чтобы закрепить петлю. – Так им уютнее.
Брианна не знала, уютно ли животным в загоне, но ей самой это место нравилось. Здесь было прохладно и сумрачно, пахло свежей соломой и травяным пометом. Удивительно тихий днем, когда его обитатели паслись на лугу, ночью или в плохую погоду загон превращался в надежное убежище. Однажды после заката Брианна проходила мимо и видела, как туманные облачка пара от звериного дыхания пробиваются в щели между древесиной и камнем – словно дышала сама земля, убаюканная осенью.
Сегодня было холодно, яркие звезды булавками висели в ясном небе. От дома до конюшни было всего пять минут ходу, но Брианна даже под плащом успела продрогнуть. Внутри в дальнем углу пылала маленькая жаровня, освещая пещеру не хуже фонаря у дверей.
Отец сидел, завернувшись в плед, на охапке соломы рядом с пятнистой стельной коровой. Та изредка мычала; ее белая морда выглядела чрезвычайно сосредоточенной.
Услышав шаги, Джейми вскинул голову и потянулся за кинжалом на поясе.
– Это я.
Брианна вышла на свет, и Джейми расслабился.
– Мама еще не вернулась?
Он знал, что Брианна пришла одна, и все же смотрел ей за спину, словно ожидая увидеть, как из темноты материализуется Клэр.
Брианна покачала головой. Клэр, захватив с собой Лиззи, ушла принимать роды на одну из ферм с той стороны ручья. Если не успеют до темноты, на
