– Ага. Правда, будет слякотно. Ветер меняется. Утром все начнет таять.
Зато пока что я мерзла. Конюшня, укрытая ветками сосны и тсуги, походила на пушистый холмик, засыпанный снегом. Кое-где он стаял, и с темных островков вились тонкие струйки лошадиного дыхания.
– Мортону должно быть уютно, если он еще там, – заметила я.
– Не знаю. Я отправил к нему Фергуса сообщить о приказе губернатора.
– Ну, будь я на месте Исайи Мортона, вряд ли рискнула бы ехать в такую пургу, – скептически отозвалась я.
– Еще как рискнула бы, знай, что в Браунсвилле каждый жаждет тебя пристрелить, – ответил Джейми, впрочем, все равно подошел ближе и негромко окликнул: – Исайя!
Тишина. Взяв меня за руку, Джейми повернул к дому. Здесь снег уже утоптали милиционеры, расходившиеся на ночь. Роджер больше не пел, хотя в доме по-прежнему слышались голоса – не все спешили на боковую.
Не желая возвращаться в душную шумную комнату, мы по молчаливому согласию обошли дом и сарай, чтобы чуть дольше насладиться снежной тишиной и нашей близостью. Я заметила, что дверь кладовой приоткрыта, и указала на нее Джейми.
Заглянув, он убедился, что все в порядке, но вместо того, чтобы задвинуть щеколду, схватил меня за руку и втащил внутрь.
– Хочу кое о чем тебя спросить, саксоночка.
Дверь он оставил открытой, и лунный свет лился в проем, выхватывая из темноты висящие окорока, бочки и мешки.
Внутри было холодно, однако ветер не дул, так что я сняла с головы капюшон.
– О чем же?
Прогулка здорово взбодрила, и хотя я знала, что усну сразу же, как только лягу, сейчас я испытывала лишь чувство легкости, свойственное исполненному долгу. Вчера был ужасный день и тяжелая ночь, а сегодняшний день казался еще длиннее, но все уже закончилось, и мы свободны.
– Ты хочешь ее, саксоночка? – тихо спросил Джейми.
– Кого?! – удивилась я.
– Ребенка. Кого ж еще? – насмешливо хмыкнул он.
– Ты имеешь в виду… хочу ли я ее забрать? – осторожно уточнила я. – Удочерить?
Эта мысль мне в голову не приходила, хотя, возможно, исподволь жила в подсознании, потому что я ничуть не удивилась.
С самого утра грудь ныла, точно переполнившись молоком; на сосках до сих пор чувствовались жадные детские губы. Сама я не смогу кормить ребенка – но мне помогут Брианна или Марсали. В крайнем случае, есть козье и коровье молоко.
Я внезапно поняла, что обхватила грудь ладонью, и сразу же убрала руку, но Джейми заметил этот жест и обнял меня. Я положила голову ему на плечо, чувствуя под щекой грубую ткань охотничьей рубахи.
– А ты хочешь? – спросила я, не зная, что именно надеюсь услышать в ответ.
Джейми чуть заметно пожал плечами.
– У нас большой дом, саксоночка. Места хватит всем.
– Хмм, – только и сказала я.
Этим неопределенным ответом Джейми дал понять, что примет любое мое решение. Фергуса, например, он подобрал в парижском борделе, где тот промышлял воровством. Если мы возьмем и этого ребенка, он будет относиться к ней как к дочери. Полюбит ли?.. Никто не знает… как и то, полюблю ли девочку я.
Джейми понял мои сомнения.
– Я видел, как ты везла ее на лошади. Ты всегда обо всех заботишься, но этим утром… с выпуклостью под плащом ты выглядела совсем как в те дни, когда носила Фейт.
У меня перехватило дыхание: чтобы Джейми вот так просто, почти невзначай, произнес имя нашей первой дочери?! Мы редко о ней говорили, она умерла слишком давно. И все же та рана никогда не заживет в наших сердцах…
Безымянная сирота, крохотная и хрупкая, с такой же полупрозрачной кожицей и синими прожилками вен напомнила мне о Фейт. Однако эта девочка – не мое дитя…
Готовы ли мы взвалить на себя эту ответственность?
– Думаешь, нам стоит ее забрать? Я о том… что с ней будет, если мы не согласимся?
Джейми коротко фыркнул и склонил голову, прислушиваясь к гулу голосов за стеной.
– О ней в любом случае позаботятся, саксоночка. В конце концов, она богатая наследница.
О да, об этом я не подумала.
– Точно? – с сомнением переспросила я. – Она же незаконная…
Джейми качнул головой, перебивая меня.
