дрейфующее облако, не в силах ускориться. Он видел каждое дерево, каждую еловую иголку – короткую, плотную, серебристо-зеленую в рассветных лучах.
Дыхание сбилось, зрение стало нечетким и смазанным – слезы затуманивали глаза. Йен моргал, стряхивая влагу, но слезы наполняли глаза снова. Ветки хлестали его по лицу, ослепляли, запах смолы заполнял легкие и горло.
– Красный кедр, помоги мне! – выдохнул он. Слова Kahnyen’kehaka сорвались с его губ, как будто он никогда не говорил по-английски или не взывал к Христу и Его Матери.
«Сзади». Тихий голос, должно быть, голос его собственной интуиции, но он тут же развернулся с камнем в руке и метнул его изо всех сил. Еще, и еще, и еще, он бросал так быстро, как только мог. Послышался треск, тяжелый удар и визг, и Ролло повернулся и остановился, порываясь возвратиться и атаковать.
– Идем-идем-идем! – Йен на бегу схватил огромного пса за загривок, разворачивая его и увлекая за собой.
Сейчас он слышал их или думал, что слышал. Ветер, что пришел с рассветом, шелестел среди деревьев, и они шептали сверху, указывая путь, направляя его. Он не различал ничего, кроме цвета, полуслепой от напряжения, но чувствовал их живое присутствие, охлаждающее ум: покалывающее прикосновение ели и пихты, кору белой осины, гладкой, как кожа женщины, липкой от крови.
«Иди сюда, давай этой дорогой», – звучало в голове, и он следовал за голосом ветра.
Позади них послышался вой, сопровождаемый отрывистым лаем и другими характерными звуками. Близко, слишком близко! Он швырял камни назад, не останавливаясь, не глядя, не успевая целиться.
Они быстро кончились, и он уронил пустой подол рубашки, размахивая руками, чтобы бежать быстрее, в ушах звучало тяжелое дыхание – может, его собственное или Ролло, а может, тех тварей, что преследовали его.
Сколько их? Далеко еще бежать? Он начинал пошатываться, перед глазами замелькали красные и черные полосы. Если деревня не близко – у него нет никаких шансов.
Он рванулся в сторону, ударился о пружинистую ветку дерева, которая согнулась под его весом, а затем потянула его вверх, грубо поставив на ноги. Он замешкался, потерял ориентацию.
– Куда? – выдохнул он деревьям. – Каким путем?
Если они и ответили, он этого не услышал. Сзади доносилось рычание и глухие удары, яростный лай собачьей драки.
– Ролло! – Йен развернулся и бросился через заросли сухих вьюнов, обнаружив на земле извивающийся клубок из зубов и шкур, пес и волк рвали друг друга на части.
Он ринулся вперед, пинаясь и крича, нанося удары, довольный возможностью кого-то избить, выместить зло, даже если это последнее сражение. Что-то впилось ему в ногу, но он почувствовал лишь вибрацию от столкновения, когда жестко врезался коленом в бок волка. Тот завизжал и откатился прочь, тотчас поднявшись на ноги и возвращаясь к противнику.
Зверь прыгнул, и его лапы ударили Йена в грудь. Он отступил назад, вскользь ударившись обо что-то головой, на секунду потеряв способность дышать, и, придя в себя, обнаружил, что обхватывает истекающие слюной челюсти, отталкивая их от собственного горла.
Ролло вскочил на спину волку, и Йен разжал хватку, рухнув под весом вонючего меха и корчащейся плоти. Он выбросил руку, нащупывая оружие или рычаг, то, за что можно зацепиться, чтобы высвободиться, и схватил что-то твердое.
Йен вырвал предмет из его мшистого гнезда и раскроил волку голову. Обломки окровавленных зубов взлетели в воздух и упали ему на лицо. Он бил снова и снова, задыхаясь и всхлипывая.
Ролло высоко и пронзительно скулил… нет, это был не он. Йен еще раз обрушил камень на размозженный череп, но волк прекратил борьбу – зверь лежал поперек его бедер, подергивая ногами, глаза его остекленели. Он был мертв. Йен с отвращением спихнул его с себя. Ролло впился в его недвижное горло и разорвал его, на землю хлынул фонтан крови.
Йен закрыл глаза и замер. Казалось, двигаться или думать просто невозможно.
Спустя некоторое время он ощутил, что может открыть глаза и дышать. За спиной было большое дерево – он упал возле ствола, когда волк прыгнул на него. Этот ствол служил ему опорой и сейчас. В переплетении корней зияла дыра – это из нее он выкорчевал камень.
Йен по-прежнему держал его в руках – было ощущение, что тот врос в кожу, разжать ладонь не получалось. Присмотревшись, Йен понял, что камень раскрошился и порезал руку, осколки приклеились к руке на засохшую кровь. Второй рукой он разогнул стиснутые пальцы и вытащил раскрошенную породу из ладони. Нарвав мха с древесных камней, он скатал его в комок и вложил в ладонь, позволив пальцам сомкнуться на нем.
В отдалении завыл волк. Ролло, который устроился было возле Йена, поднял голову и негромко фыркнул. Вой повторился, он звучал вопросительно и беспокойно.
Йен впервые посмотрел на тело волка. На мгновение ему показалось, что зверь пошевелился, и он потряс головой, чтобы прогнать видение. Затем взглянул снова.
Он действительно шевелился. Отяжелевший живот медленно поднялся и осел. Уже рассвело, и он смог рассмотреть крошечные шишечки розовых
