– Я начинаю понимать, почему бордель может казаться безопасным, – сказала я, с трудом сглотнув. – Но все-таки…
Фергус сидел, подперев голову рукой и тупо глядя на солому. Затем он посмотрел на меня.
– Я раздвигал ягодицы за деньги, миледи, – сказал он просто. – И считал это пустяком, если не считать тех случаев, когда было больно. Но потом я встретил милорда, и мне открылся мир за пределами борделя и улиц. Тот факт, что мой сын может вернуться туда… – Он резко прервался, не в силах продолжать, затем снова закрыл глаза и медленно покачал головой.
– Фергус. Фергус, милый. Ты же не думаешь, что Джейми, что мы когда-нибудь позволим такому случиться! – сказала я, чрезвычайно взволнованная.
Он сделал глубокий судорожный вдох и смахнул навернувшиеся слезы. Потом он открыл глаза и улыбнулся мне с бесконечной печалью.
– Нет, вы бы не позволили, миледи. Но мы не вечны – ни вы, ни милорд, ни я. А ребенок навсегда останется карликом. А les petits[90], они не могут себя защитить. Их могут похитить и использовать те, кто разыскивает таких.
Фергус вытер нос рукавом и посидел немного.
– Если повезет, – добавил он, в голосе зазвучал металл. – Они ничего не стоят вдали от крупных городов. Крестьяне считают, что рождение такого ребенка кара за грехи его родителей. – Лицо мужчины потемнело, губы плотно сжались. – Может, так и есть. Мои грехи…
Фергус резко прервался и отвернулся.
– В худшем случае… – Голос снова стал мягким, но он смотрел в сторону, как будто шептал тайны теням пещеры. – В худшем случае они воспринимаются как чудовища, дети инкуба, который сошелся с женщиной. Люди забивают их камнями, сжигают – иногда даже женщин. В горных деревнях Франции такого ребенка отдали бы на съедение волкам. Но разве вы не слышали о таких вещах, миледи? – спросил он, внезапно повернувшись ко мне.
– Я… догадывалась, – сказала я и облокотилась одной рукой о стену, ощутив необходимость поддержки. Я знала о таких вещах, но они были от меня далеки, фантасмагоричны – обычаи аборигенов и дикарей, тех, кого нельзя было встретить, потому что они обитали только на страницах книг по географии и древней истории.
Он был прав – я знала это. Я видела в тот день, как миссис Баг побледнела от ужаса и перекрестилась, а потом пальцами изобразила рога, пытаясь защититься от злых сил. Потрясенная случившимся и занятая уходом за Марсали в отсутствие Фергуса, я не выходила из дома уже больше недели. Я не имела представления, о чем судачат люди на Ридже. Фергус, очевидно, имел об этом представление.
– Они… привыкнут к нему, – сказала я смело. – Люди увидят, что он не монстр. На это уйдет время, но обещаю тебе, они все поймут.
– Смогут ли они понять? И если они позволят ему жить, чем он будет заниматься?
Фергус внезапно поднялся на ноги, вытянул левую руку и резко сорвал кожаную полосу, которая фиксировала его крюк. Он почти беззвучно упал на солому, обнажив узкий обрубок запястья – кожа была бледной, в красных вмятинах, оставшихся от тугой повязки.
– Я… я не могу охотиться, не могу выполнять мужскую работу. Я гожусь лишь для того, чтобы тянуть плуг, как мул! – Его голос дрожал от гнева и ненависти к самому себе. – Если я не могу работать как нормальный мужчина, то что сможет карлик?
– Фергус, это не…
– Я не в состоянии содержать семью! Моей жене приходится горбатиться день и ночь, чтобы прокормить детей, она оказывается на пути всякого сброда и мусора… людей, которые… Даже если бы мы жили в Париже, старому калеке вроде меня не нашлось бы места и на панели! – Фергус потряс обрубком передо мной, лицо конвульсивно задергалось, затем он развернулся и яростно обрушил искалеченную руку на стену – раз, другой, третий.
– Фергус! – Я схватила его за другую руку, но он вырвался.
– Какую работу он сможет выполнять? – кричал он, и слезы текли по его лицу. – Как он будет жить? Mon Dieu! Il est aussi inutile que moi[91]!
Он наклонился, схватил крюк с земли и с силой швырнул его в каменный свод пещеры. Тот коротко звякнул, отскочил от камня и упал в солому, перепугав козу с козлятами.
Фергус ушел, оставив голландскую дверь нараспашку. Коза протяжно и неодобрительно замекала ему вслед.
Я схватилась за ограду загона так крепко, будто это была единственная опора в медленно переворачивающемся мире. Через некоторое время я нашла в себе силы наклониться и нашарить в соломе металлический крюк, все еще теплый благодаря телу Фергуса. Я вытащила его и бережно отряхнула фартуком от травы и навоза, а последние слова Фергуса все еще звучали у меня в ушах: «Мой Бог! Он так же бесполезен, как и я!»
Глава 38
Дьявол в молоке
Глаза Анри-Кристиана почти сошлись на переносице в попытке сфокусироваться на кисточке из пряжи, которую качала перед ним Брианна.
