медикаментов в спецназовской аптечке кончились. Осталось два спиртовых тампона в вакуумной упаковке, набор для коагуляции и шприц с обезболивающим.
Лариса уснула, измученная ранами.
Черногубый, которого заставили следовать за гонщиками, смотрел на перевязку с интересом, дважды порывался что-то сказать, но так и не решился. По-видимому, его впечатлила забота русских парней о раненой.
– Ложись и ты, – сказал Веденеев, заметив, что Никанор трёт слипающиеся глаза. – Я подежурю.
Никанор кивнул, обнаружив, что возражать у него нет сил.
Он сходил в туалет, умылся и рухнул на лежак в соседнем номере, мысленно пожелав Ларисе выздороветь.
Она ещё спала, слегка изменив позу, чтобы раненые плечо и нога лежали свободно.
Валеру Никанор нашёл в ангаре, где стоял челнок.
Веденеев расхаживал вдоль аппарата, держа руку на рукояти автомата, и читал нотации стоявшим перед ним навытяжку помощникам Старшего, словно сержант новобранцам. Оба «киборга» внимательно слушали штурмана, хотя и «не ели его глазами» как настоящие солдаты: глаз у них, равно как и настоящих голов, не было.
Сам Старший сидел у опоры, держась за челюсть. Глаза его сверкали лютой синью.
– Что это с ним? – спросил Никанор.
– Хотел смыться, – спокойно сказал Веденеев. – Получил по морде, зауважал.
– Иди поспи.
– Соберёмся вместе, и я отдохну, тебя нельзя оставлять один на один с этим приятелем. Как Лариса?
– Спит.
– Хорошо, быстрее встанет на ноги. Её покормить надо.
– Вот вместе и позавтракаем.
– По нормальным часам сейчас ужин.
– Я уже сбился с ритма, – улыбнулся Никанор. – Так и кажется, что всю жизнь гоняю на «КАМАЗе» по планетам Солнечной системы. Забыл, что такое нормальная человеческая жизнь.
– Есть вещи, о которых лучше не вспоминать. – Веденеев косо посмотрел на черногубого. – Хотя политики уверены, что это обещания. Иди к Ларисе, буди её.
– Пусть ещё поспит.
– Надо разобраться с оружием. Я так и не понял, как они стреляют из своих наплечных «универсалов».
Никанор обратил внимание, что на плечах спутников Старшего нет их грозных пистолетов.
– Куда подевались бластеры?
– Я заставил их снять после урока этому фраеру. Мало ли что могло прийти ему в голову, приказал бы пристрелить меня – и конец мечте.
– Что бы мы без тебя делали…
– Не перехвали, – усмехнулся Веденеев, посерьёзнел. – Кстати, мне почему-то кажется, что за нами наблюдают. У тебя нет такого ощущения?
Сердце вдруг ёкнуло, разбуженное интуицией, предлагавшей прислушаться к обманчивой тишине вокруг.
– Ты прав, тянет сквозняком…
– Беги за Ларисой.
Никанор поспешил в жилой сектор приюта.
Лариса не спала – сидела на лежаке, держа перед собой рацию. Лицо её прояснилось, когда в каюту вошёл Никанор.
– А я вас ищу – где вы пропали.
– Надо уходить.
– Что случилось?
– Мы здесь уже почти шесть часов, время вышло, да и ваш Старший бузит.
Издалека в каюту вдруг донеслись частые хлопки, треск, удары, тихое ворчание.
Глаза Ларисы расширились.
– Стреляют!
Никанор бросился к двери, вернулся.
– Давай вниз, я помогу!
– Беги, выручай Валеру, я не смогу быстро идти.
Он снова рванулся в коридор, услышал последнее напутствие девушки: автомат! – на бегу сорвал его с плеча и приготовился стрелять.
