От приказа по безопасному кокону пронеслась трещина жгучей боли.
«Нет! Смотри! Ты должна знать правду».
Голос Кинры укрыл меня от агонии, перемещая в другое место, в другое время. Огромная опочивальня, ставни закрыты, бронзовые лампы пылают, испуская аромат роз. Маленькая девочка сидит на коленях на полу, играет с деревянной лошадкой…
«…моя милая, прелестная Пиа. Сомо у двери, отсылает горничную прочь. Я кладу черный фолиант на стол, пытаясь сдержать дрожь. Потребовались множество дней и вся моя решимость, чтобы прочесть угрожающие слова.
– Эта книга и Императорская жемчужина – вот как мы держим драконов на привязи, – говорю я, когда Сомо подходит.
– Я чувствую в ней ган хуа. – Он потирает затылок. – От нее дурно. – Затем тянется к фолианту, но отдергивает руки, когда белые жемчужины вздымаются. – Значит, фолиант сплетен с хуа всех драконов? Как веревка вокруг их духов?
– Да. И если драконы хотят обновиться, их старая хуа должна соединиться с новой – с Императорской жемчужной. Согласно найденным мною свиткам, обновляться они должны каждые пятьсот лет, иначе их сила пойдет на убыль, а вместе с нею и равновесие, что звери даруют нашим землям. Не так давно один заклинатель мог заботиться о провинции в одиночку. Сам знаешь, что ныне все не так. Теперь, чтобы остановить ураган или потоп, требуется мощь как минимум двух заклинателей. А то и трех.
– Трех – только в самых худших случаях, – возражает Сомо.
– Видишь? Ты все преуменьшаешь. Как и остальные члены Совета.
Мгновение он смотрит на меня. Потом нехотя кивает:
– Как звери могут достигнуть обновления?
Я понижаю голос:
– Сомо, думаю, что драконы перерождаются через Нить жемчуга.
Он отступает на шаг:
– Оружие? – И напряженно смеется. – Ты намерена убить нас всех, чтобы высвободить силу драконов?
– Нет, Нить не оружие. Она всегда была способом для драконов обновиться. – Я указываю на тисненую черную обложку книги. – Видишь эти двенадцать взаимосвязанных кругов? Они символизируют жемчужины под подбородком зверей. Это не просто жемчужины мудрости, Сомо. В каждой – новая суть самого дракона, ждущая перерождения. Я обвожу пальцем большой круг, созданный пересечением маленьких. – А это тринадцатая жемчужина, Императорская, катализатор, что запускает их перерождение. И мы украли ее.
Сомо таращит на меня глаза:
– Если звери переродятся, что будет с нашим с ними союзом?
Я распрямляюсь, зная, что мой ответ принесет боль, потому и сама страдаю.
– Все оборвется, уйдет со старым драконами.
– Уйдет? В смысле навсегда?
– Да. Мы навсегда лишимся драконов.
– Кинра, мы потеряем нашу силу!
– Эта сила зиждется на рабстве, Сомо! Мешая драконам обновиться, мы нарушаем равновесие в хуа земли. – Я указываю на нашу дочь, которая стучит лошадкой по полу. Такая невинная. – Ты хочешь, чтобы наша жадность навлекла на детей ее детей несчастья? Когда земля умрет под их ногами, наши имена проклянут! И мы не обретем покоя в саду божественных наслаждений, если не исправим эту ужасную ошибку».
Тусклая, пропахшая розами комната вновь стала волнами света небесной плоскости. Воспоминания Кинры выжигали меня изнутри. Я потеряю своего дракона. Идо был прав, нет золотой середины. Либо вся власть, либо никакой.
Далеко внизу энергия шатра треснула и завертелась – кто-то ввалился в дверь и рухнул на колени, по каждой тропе этого нового тела неистово мчалась хуа.
Сетон обернулся:
– В чем дело?
– Сопротивления собирается на вершине хребта, ваше величество.
Темная энергия верховного лорда встрепенулась.
– Чудесно. Готовьтесь к встрече.
Он прошелся вокруг стула, затем взял нож и провел лезвием по своей ладони. Пульсирующая хуа потекла наружу, и Сетон стиснул кулаком белый жемчуг:
– Возвращайся в тело, живо.
Власть крови потянулась ко мне, призывая обратно в плоть.
«Еще не все!» – отчаянно взвыла Кинра, и стремительны цвета вокруг меня растворились, обнажая…
