– Эона, ты мне пальцы переломаешься, – засмеялась Дела.
Ее губы потрескались и покрылись волдырями, а кожа покраснела от солнца.
– Ты поранила ногу, – наконец выдавила я, ослабляя хватку.
– Меня придавило деревом, но все в порядке, – улыбнулась Дела.
– Как же я рада тебя видеть. У меня было ужасное чувство…
Теперь Дела стиснула мои ладони.
– Эона, это еще не все, – сказала она уже без улыбки. – Солли погиб. Утонул. Наверное, еще в первом потоке воды.
Мне тут же вспомнился потом. Я видела, как Солли затянуло. Как вода накрыла его с головой. Тогда он и умер? Я поежилась, но сердце лишь слегка кольнуло сожалением. Неужели я настолько привыкла к смерти, что не могла оплакивать хорошего человека? Мы с Солли вместе сражались. Я полагалась на его отвагу и спокойствие, грелась в лучах его грубоватой доброты. Стойкий и верный, он заслуживал моей скорби. Но внутри было пусто. По лейтенанту Хаддо, нашему врагу, я и то горевала сильнее.
– Рико знает? – прошептала я, стыдясь своей черствости. – А Вида?
Они воевали с Солли гораздо дольше. Может, им хватит слез для нас всех.
Дела кивнула:
– Они вместе сидят в призрачном карауле. – И посмотрела на Мадину: – Спасибо за помощь. Не могла бы ты оставить нас? Пожалуйста! – Дождавшись, когда она покинет пещеру, Дела продолжила: – Лекарь настоял на том, чтобы ты поела перед встречей со мной, мол, это удержит дух от потрясения. Как ты?
Я поджала губы. Похоже, мой дух не нуждался в поддержке.
– Они должны были разбудить меня, когда тебя нашли.
– Нет, – покачала головой Дела, – они правильно сделали, что позволили тебе выспаться. Ты ничем не могла помочь.
– Я бы была рядом. Я бы… – Я осеклась.
Я ничем не могла помочь, и бессилие оставило во рту горький привкус.
Дела придвинулась ближе и притянула меня к себе. Я уткнулась носом в ее шею. Она переоделась в чьи-то штаны и тунику и явно помылась, но запах грязи все еще ощущался. Наверное, он въелся и в мою кожу, и теперь вонь потопа останется с нами навеки.
– Да упокоится дух Солли в садах божественного наслаждения, – прошептала Дела.
– Да пусть честь его живет в его потомках, – закончила я.
Традиционные слова не принесли облегчения.
– Я должна рассказать тебе еще кое-что, – сообщила Дела. – О том, что случилось во время потопа.
Отпустив меня, Дела проковыляла к двери, выглянула наружу и закрыла створку.
Наконец хоть что-то пробилось через мое оцепенение – тяжелое предчувствие. Я опустилась на кровать, а Дела придвинула низкий стул ближе и села напротив.
– Вытяни руку, – велела она.
Я повиновалась. Она тряхнула рукой под широким рукавом. Нить черного жемчуга с щелканьем выскользнула из-под ткани, и не успела я вздрогнуть, как камни уже сжались вокруг моего запястья, накручиваясь рядами и подтягивая за собой красный фолиант. Наконец книга была привязана к моему предплечью. Я отдернула руку:
– Я же говорила, что не желаю носить его при себе.
Дела проигнорировала мое возмущение:
– Они узнают тебя. Наверное, ты посчитаешь меня безумной, но эти жемчужины разумны. Они вытащили меня из воды. – Она потрясла головой. – Я не выдумываю. Они спасли меня от смерти в воде, хотя со свалившимся деревом ничего сделать не смогли… – Дела вскинула изящные брови: – Но ты ничуть не удивлена.
Я коснулась гладкой черной спирали:
– Я видела, как жемчужины на черном фолианте спасли Диллона. Думаю, обе нити созданы из ган хуа и должны оберегать книги, что бы с ними ни случилось.
– Ах, это все объясняет. Того, кто привязан к книге, тоже надо спасти. – Дела улыбнулась. – Слава богам. – Но ее улыбка тут же увяла. – Рико сказал, что Диллон пропал вместе с черным фолиантом, и император отослал на его поиски всех трудоспособных мужчин.
– Его величество решил, что найти фолиант важнее, чем спасти Идо.
– Что ж, он неправ. – Дела наклонилась ближе. – Я лежала под этим деревом много-много часов и всякий раз, пытаясь освободиться, делала только хуже, в итоге едва не похоронив себя заживо в грязи. – Она содрогнулась. – И чтобы как-то отвлечься, я пробовала перевести записи твоей прародительницы.
