Клуб «Темные времена»

Хелен выдавила из себя болезненный смешок. Пригласил? Мама была права: они действительно в сговоре.

Лорд Карлстон заметил ее недоверие и выступил вперед:

– Не тревожьтесь, леди Хелен. Мистер Бенчли пришел нам помочь. Пока что мне на глаза попалось всего десять искусителей. Однако обратите внимание на эту систему тайных знаков, которую я разработал. – Он указал на столик с разноцветными тканевыми флажками.

– Помочь? – яростно повторила Хелен, и граф замер. – Этот человек пришел уничтожить мою душу! – Она перевела дыхание, стараясь говорить не так надрывно. – Мне известно, что сгусток тьмы проникает в чистильщика после обряда очищения, лорд Карлстон. И я знаю, что мистер Бенчли хочет выплеснуть свою тьму в меня! И вам он предложил сделать то же самое, верно?

Граф напрягся:

– Откуда вы это знаете?

Хелен отшатнулась. Господи, она не ошиблась.

– Да, откуда вы это знаете? – эхом отозвался мистер Бенчли. Он опустил подбородок на набалдашник трости, и жуткая улыбка расплылась по его лицу.

– Мне передали письмо матери, написанное перед смертью. Она поведало мне обо всем. Как вы заставили ее взять на себя ваш тяжелый крест. Мама считала, что вам нельзя доверять – ни одному из вас! И она была права.

– Не драматизируйте, милая, – мягко произнес Бенчли. – Это был ее долг как женщины и чистильщика. Это и ваш долг.

– Ты не говорил мне, что перенес свою тьму в душу ее матери! – набросился лорд Карлстон на Бенчли.

Тот лишь пожал плечами:

– Как бы иначе я продержался последние десять лет? Обрати внимание, мне это помогло! И ты выгадаешь себе лишний десяток, Уильям. – Бенчли склонил голову набок, призывая бывшего ученика обдумать заманчивое предложение.

Лорд Карлстон покачал головой:

– Леди Хелен не обязана забирать ни твою, ни мою тьму, Сэмюэл. Заставлять ее заниматься исключительно очищением было бы нерасчетливо. Она не похожа на других девушек-чистильщиков. Она должна сражаться, как и мы с тобой. Я позвал тебя сюда, чтобы продемонстрировать тебе силу леди Хелен, показать, на что она способна с медальоном леди Кэтрин. Пойми, она напрямую унаследовала талант от матери. Ей предстоит битва с Великим искусителем. Только глупец стал бы использовать ее в качестве мусорной ямы для темной энергии!

Несмотря на бушующие в ней ярость и злобу, Хелен вздохнула с облегчением. Лорд Карлстон не намеревался уничтожить ее душу. Однако она не могла промолчать:

– Вы оба все говорите обо мне, будто у меня нет права голоса! Почему вы умолчали о темных сгустках, которые копятся в нас, лорд Карлстон? Зачем солгали?

Граф резко выпрямился: слова девушки хлестнули его подобно кнуту.

– Солгал? – воскликнул он. – Нет, я не лгал. Я хотел, чтобы вы добровольно вступили в клуб «Темные времена» и отдались службе со всей горячностью. Согласились сражаться. Ваш талант налагает на вас огромную ответственность, и вы обязаны раскрыть весь свой потенциал.

– Ни одна женщина на это не подпишется, – презрительно усмехнулся мистер Бенчли. – Они созданы для того, чтобы следовать указаниям мужчин. Это естественный порядок вещей.

Лорд Карлстон полоснул взглядом по бывшему наставнику:

– Вот как? И для ее матери, разумеется, все хорошо закончилось?

– Меня все устроило, – спокойно ответил Бенчли.

Хелен ахнула:

– Вы ее практически убили!

– Ради Англии. Я имел большую ценность, чем ваша мать. – Бенчли перевел взгляд на лорда Карлстона: – И я до сих пор ценнее этой девчонки.

Какая беспардонная наглость! Еле сдерживая гнев, Хелен обратилась к лорду Карлстону:

– Вы скрывали правду, чтобы я сделала угодный вам выбор.

Граф отвел взгляд, признавая разумность обвинения:

– Я ждал, пока вы обретете полную силу, прочувствуете ее, насладитесь ей. Чтобы вам легче было смириться с не слишком приятными сторонами своего призвания.

– Но вы ничего не сказали, когда во мне пробудилась сила, – обвиняющим тоном заявила Хелен и мысленно добавила: вместо этого вы чуть меня не поцеловали. Почему?

Без сомнений, граф заметил ее вопросительный взгляд.

– Это была ошибка, – ответил лорд Карлстон.

Хелен уставилась на графа. Что он имеет в виду – то, что не поведал ей о тьме, или почти поцелуй? Но лицо его было непроницаемым.