Из снежной круговерти вдруг соткался серебристый жеребец, такой, что дух захватывало от его красоты. Призрак вскочил верхом, и конь помчался сперва полем, потом – не касаясь копытами земли, а потом – все выше и выше в темное небо, по снежным вихрям, из которых возникли вдруг громадные псы с горящими глазами и понеслись следом, и другие всадники последовали за предводителем…
Капюшон слетел, и по ветру стелились поверх туманного плаща длинные, чернее ночи волосы, увенчанные ледяной звездной короной, сверкавшей в наступившей темноте.
Призрачная кавалькада промчалась по низким тучам и с грохотом исчезла где-то в вышине, только слышен был вой охотничьих псов… А может, это был ветер?
– Так это была сама Зимняя королева? – прошептала я. – Ты же сказал, конюший…
– Пугать не хотел, – ответил Ирранкэ. – Я сам не сразу понял… Не до того было. Прыгнул в сани, а кони помчали. Дальше ты знаешь…
– А как же мы теперь найдем то место, если коней ты продал?
– Найдем, – уверенно сказал он, и тут в комнату ввалилась Ири.
– Все с лошадьми хорошо, – сказала она весело. – Завтра-послезавтра точно побегут!
И с этими словами рухнула на пол.
Я оцепенела.
Не знаю, сколько бы я простояла вот так, будто скованная льдом… Ирранкэ успел первым – подхватил дочь на руки, бережно опустил на кровать, присел рядом, прислушался к дыханию…
– Не беспокойся, – сказал он мне, – она жива. Просто очень устала, бестолковая девчонка!
Ирранкэ с силой встряхнул кистями рук, взял Ири за виски, обхватив ее лицо ладонями, и сам прикрыл глаза, что-то шепча одними губами. Я не удержалась и положила руку ему на плечо, потом вовсе обняла сзади за шею, прижавшись щекой к его виску, так, чтобы видеть дочь.
– Да, вот так и держи, хорошо, – негромко сказал он. – Еще немного…
Длинные ресницы Ири вздрогнули, и она уставилась на нас, явно не понимая, как оказалась в комнате.
– А что случилось? – спросила она шепотом.
– Это ты нам скажи, что случилось, – ответил Ирранкэ. – Что ты натворила? Почему упала?
– Упала? Я… Я не помню, – удивленно сказала Ири и попыталась сесть, но он толкнул ее обратно на подушки. – Я просто хотела поскорее сказать вам, что с лошадьми уже все хорошо и вот-вот можно будет ехать. Не на ночь глядя, конечно, но с утра так уж точно! А… а потом очнулась вот тут…
– А что ты делала с лошадьми?
– Ничего такого… Просто погладила, поговорила, ну, как я это всегда делаю, – пожала плечами Ири и все-таки села, обняв коленки. С ее подола и обуви на постель уже натекла целая лужа – видно, снегу снаружи было выше колена взрослому человеку. – И напоила.
– Напоила? – Ирранкэ напрягся. – Тебе ведь было сказано не приближаться к воде!
– Да нет же!.. – Она замотала головой. – Я не водой, я… Вот так!
Ири протянула ему сложенные ковшиком ладони, и мне на мгновение показалось, будто в них плещется чистая искристая вода.
– А они пили и пили, так устали, бедные, – добавила она, – но потом им полегчало, а я пошла обратно, вот. Ничего дурного я не делала, правда- правда!
Ирранкэ коротко взглянул на меня, но я и без того догадалась, о чем он хотел сказать: дочь наша поделилась собственной силой с изможденными лошадьми, потому и рухнула без памяти – видано ли дело, такой малявке напоить двух коней!
– Ничего, – негромко сказал он. – Это не страшно. Разве только за ужином меня обгонит…
– Да-а, есть хочется, – вздохнула Ири, спустив ноги на пол. – А ты уже все-все показал или еще что-то осталось? Ну, чтобы до ужина-то не скучать?
– Уже все.
– Можно я тогда заберу зеркало? Оно же прабабушкино, – серьезно сказала она, дождалась кивка и взяла зеркало в руки. – Странно как… Почему оно ничего не отражает? И холодное такое!
Я пригляделась – стеклянный овал в руках Ири казался темной прорубью, которую затягивал первый лед: вот потянулись первые стрелки от краев, от оправы, а вот уже и середина подернулась изморозью, и…
– Брось его! – крикнула я, но голос сорвался.
Спасибо, Ирранкэ на слова времени не тратил – выхватил зеркало из рук дочери и не бросил – осторожно положил его в изножье кровати. Жутко было наблюдать, как темное стекло затягивается сперва морозными узорами, потом покрывается коркой льда, как замерзают и лубенеют простыни (меховой плащ Ири успела подтянуть к себе), как по спинке кровати, по ножкам и по полу бегут ледяные полосы…
Я вдруг поняла, что задержала дыхание, судорожно вздохнула, выдохнула – изо рта вырвалось облачко пара.
– Что это такое? – шепнула я.
