скопление его воинов. Кто-то должен был видеть приближение римлян, потому что они атаковали в полном боевом порядке, хотя теперь и заметно изогнутом. Арминий мрачно и упорно наблюдал за развитием схватки. На дальнем от него фланге атакованных германцев римляне бились яростно, словно их силы удвоились. Над его воинами нависла угроза окружения.
– Ты, ты и ты! – Арминий криком привлек внимание ближайших к нему воинов. Десять, двенадцать, пятнадцать человек кольцом встали вокруг. – Идем со мной, – скомандовал он твердым голосом.
Над головами раздался раскат грома. Дождь припустил с новой силой, и лужи застоявшейся воды словно закипели. Люди пробирались напрямик, разбрызгивая грязную жижу, и та взлетала высоко, а потом падала на стебли вереска и болотный мох. Листья осоки ложились и приминались под ногами воинов, затем выпрямлялись вновь. Когда из нее выдирали ноги, трясина издавала недовольные чавкающие звуки. Колючки можжевельника ранили руки и ноги. Арминий ругался, пробираясь вперед, – медленно, слишком медленно…
Не везло – командир римлян заметил их приближение. Когда Арминий подобрался ближе, их уже ждали десять легионеров, построившихся в маленькую щитовую стену. Под тяжестью доспехов они по колено погрузились в грязь – и все же являли собой устрашающее зрелище. «Колебаться – значит погибнуть», – подумал Арминий и приказал четырем воинам зайти во фланг противнику, остальных же повел вперед, построив небольшим клином. Этой тактике он научился в легионах.
– Донар!
Воин слева от него выскочил из строя и первым напал на римлян. Пронзенный двумя мечами, он упал, так и не успев вонзить копье в римскую плоть. Но его жертва позволила Арминию невредимым приблизиться к врагу и убить легионера. Воин справа от вождя забрал жизнь другого – правда, и сам получил смертельную рану.
Арминий шагнул в образовавшуюся брешь, не заботясь об окружавшей его опасности. Повернувшись, он нанес колющий удар в поясницу легионера, пониже доспехов. Сделав три шага, подрубил ноги следующего римлянина, нанеся удар снизу. Еще один легионер наполовину развернулся к Арминию, глядя безумными глазами, и вождь вонзил меч ему в горло. Римлянам пришлось отбиваться со всех сторон; их было меньше, но они не сдавались и уложили еще двух воинов Арминия и покалечили третьего, пока все не погибли.
– Хорошая работа, – сказал Арминий своим десяти уцелевшим воинам. Он не был уверен, что у них хватит сил продолжить бой в таком же духе, но ничего другого не оставалось, иначе о плане захвата Цецины пришлось бы забыть. – Сможете сделать то же самое еще раз?
Покрытые грязью и коркой крови бойцы согласно кивнули.
– За мной. – Арминий шагнул вперед.
– Ко мне! – донесся крик на латинском. – По три человека из задних рядов, повернуться! Подберите все копья, какие сможете. Шевелитесь, черви!
Голос показался знакомым, но в горячке боя Арминий не мог вспомнить откуда. Он вел своих воинов к отряду римлян, отделившихся от рядов легионеров. «Проклятые ублюдки», – думал вождь. Даже в этих невыносимых условиях их дисциплина впечатляла. Шесть легионеров были готовы схватиться с германцами; в середине строя стоял ветеран-центурион.
Отряды сближались мерным, осторожным шагом. Никто не кричал, никто не бежал. Потеря единственного бойца из-за подвернувшейся лодыжки в такой момент определяла, чем закончится бой – победой или поражением. Арминий спокойным голосом подбадривал воинов и видел, что центурион делает то же самое.
– Давай нападем, – пробормотал один из воинов Арминия, когда до врага оставалось пятьдесят шагов. – Они запаникуют…
– Они не запаникуют, – ответил Арминий. – Продолжаем идти.
– Но их доспехи… – начал воин.
– Я знаю, – оборвал Арминий. Их численное превосходство уравновешивалось доспехами и изогнутыми щитами римлян. – Когда сблизимся, все разом бросаем копья. Потом вы трое заходите слева, а вы трое – двигайтесь вправо. Зайдите им в тыл, пока мы станем отвлекать их.
– Хорошо, – хищно ухмыльнулся воин.
План был простой, но Арминий решил, что лучше так, чем биться с римлянами на их условиях. Даже когда легионеры до половины икр завязли в грязи, сталкиваться с ними лицом к лицу нежелательно.
А вот следующего маневра римлян Арминий не ожидал. Центурион выкрикнул приказ, и легионеры метнули копья – с тридцати шагов. Поднять щиты германцы успели, но внезапность принесла плоды – двое воинов рухнули на землю, корчась от боли.
Вождь ощутил первые сомнения и тут же обругал себя за них. Отступить теперь – значит опозориться. У него все еще было на двух воинов больше, чем у врага, и преимущество в скорости и подвижности. Даже в грязи они могли бегать вокруг этих легионеров. Все закончится быстро. Как взвоют остальные римляне, когда под ноги им упадет сначала шлем их центуриона, а потом и его отрубленная голова. Арминий продолжал надвигаться на врага.
– Бросай! – крикнул он на расстоянии двадцати шагов.
Не у всех его воинов были копья, чтобы метнуть во врага, но с полдюжины взлетели в свинцовое небо. Спустя мгновение германцы повторили бросок.
