там прячешь?
Фенестела вытащил из-за спины аппетитный кусок окорока.
– Вот что.
Рот Тулла наполнился слюной.
– Ты где раздобыл его, собака?
– У меня свои источники. – Это был обычный ответ Фенестелы. Он принялся нарезать мясо, орудуя кинжалом. – Держи.
– Клянусь задницей Юпитера, это вкусно, – сказал Тулл, усердно работая челюстями.
– Голодный человек – никудышный критик, – усмехаясь, ответил Фенестела. – Это мясо видало лучшие времена. Но пусть уж такое, чем ничего.
Дальше они не разговаривали, пока не съели всё до крошки.
– Как там люди? – спросил Тулл. Он отвечал за всю когорту, но между ним и Фенестелой «люди» всегда означало его центурию.
– В холоде, в сырости и в голоде. А так не слишком плохо. – Фенестела посмотрел серьезно. – Не волнуйся. Они пойдут за тобой и будут биться. Но они оценили бы, если б ты заглянул к ним.
Тулл довольно рыгнул.
– Скоро зайду.
– Хочешь, я пойду с тобой?
– Нет. Посиди у огня. Отдохни. – Фенестела начал протестовать, но Тулл прорычал: – Ты устал не меньше меня, если не больше. Воровать провизию – утомительное занятие, как мне говорили.
– Ха! За такие слова вызывают на поединок.
– Мы с тобой слишком стары для этого, – сказал Тулл, подталкивая опциона к своему одеялу. – Останься. Сядь. Это приказ.
– Слушаюсь, центурион, – шутливо ответил Фенестела, но взгляд его был полон благодарности. – Я приберегу это до твоего возвращения. – Неизвестно, откуда у него в руке появился маленький кожаный мех. В нем что-то весело и притягательно булькнуло. – На вкус как уксус, но внутри от этой штуки разливается тепло.
– Я знал, что правильно делаю, продвигая тебя в опционы, – сказал Тулл, усмехнувшись.
Может, ему все-таки удастся немного поспать.
Оставив Фенестелу у огня, Тулл побрел по грязи, разбирая дорогу в отсветах солдатских костров. Как всегда, он коротко переговорил со всеми центурионами и встречными солдатами, чтобы убедиться, что те не пали духом. Тулл не знал, поступают ли так же командиры в других когортах, но надеялся на это. Только случайность или прихоть Фортуны спасла глупцов из Двадцать первого и Пятого от полного уничтожения.
Побывав во всех центуриях, кроме одной, и пообщавшись со всеми центурионами, он шел теперь к тому месту, где размещалась его личная часть. После товарищеского общения с людьми страшная усталость немного отступила. Тулл шагал между контуберниев, отвечая на шутки и хваля отличившихся в бою солдат. Его тронуло, что многие, несмотря на скудость рациона, предлагали ему пищу и вино.
– Я уже хлебнул, парни, да и отнимать последнее у таких негодяев, как вы, это уже слишком, – ворчал он, а солдаты в ответ смеялись.
– Сегодня было трудно, братья, а завтра будет еще труднее. Наши потери разожгли аппетит варваров, – говорил Тулл каждой группе легионеров. – Многие из нас получат ранения. Некоторые присоединятся к нашим товарищам в Гадесе. Просто держитесь вместе, и мы выберемся из этой топи. Я буду с вами на каждом шагу этого проклятого пути. И мой витис будет со мною, так что глядите!
Обычно, когда Тулл упоминал свою палку из виноградной лозы, солдаты вздрагивали, смотрели сердито или отводили глаза, но в этот вечер они отвечали громкими возгласами одобрения. Довольный, он шагал к своей центурии, подходя наконец к контубернию, в котором числились Пизон и Вителлий. Перед тем как приблизиться, постоял в темноте, наблюдая за семью солдатами, беседующими у костра.
Тулл всегда был против того, чтобы заводить любимчиков среди легионеров, но те, что служили с ним в Восемнадцатом, занимали в его сердце особое место. Долговязого Пизона и его друга, острого на язык Вителлия, Тулл ценил выше остальных, и действия Пизона в этот день только подтвердили его правоту. Саксу и Метилия он также числил на особом положении, поскольку они помогали спасать семью Дегмара.
Бедняга Сакса… Как и Амбиорикс, седой погонщик, он погиб. Каждого, кому не повезло оказаться в обозе, постигла та же ужасная судьба. Если Сакса и Амбиорикс не стали пищей для червей, то сейчас их мучают варвары… Тулл надеялся, что они уже мертвы.
– Приветствую, братья, – сказал он, выходя на свет. Солдаты начали вставать, но командир махнул рукой: – Отдыхайте спокойно.
Они улыбались ему и смотрели, как щенки, – и сердце Тулла растаяло.
– Как прошел день? – спросил он, подходя к потрескивающему костру.
– Нормально, центурион.
– Неплохо, центурион.
– Бывало и хуже, центурион.
