укрепления заметили остроглазые разведчики германцев, и поэтому Арминий велел атаковать, размышлял Тулл. Но, сколько он ни всматривался, никаких варваров, карабкающихся через стену, пересекающих пространство между валом и расположением римских войск, видно не было.
Невдалеке центурион заметил конников, которые вели себя достаточно спокойно, и это тоже было странно. Он подошел к ним поближе. Группа из пяти человек седлала лошадей. Один увидел его шлем, и все отдали честь и вытянулись перед ним.
– Есть какие-нибудь сведения о противнике? – спросил Тулл. Конники озадаченно переглянулись, и он, раздражаясь все больше, уточнил: – Внутри лагеря?
– Насколько знаю, нет, центурион, – ответил один.
– Да что здесь происходит? – рассердился Тулл. – Мой опцион и я проснулись из-за шума, который доносился отсюда. Стук копыт, крики… Это было похоже на нападение. – Конники смотрели на него, как бараны, и Тулл рассвирепел: – Говорите – или я засуну этот витис кому-нибудь туда, где солнце не светит!
– У одного парня из другой турмы очень нервная лошадь, центурион, – заговорил первый конник. – Она испугалась грома, так мы слышали. Он пытался ее успокоить, но глупое животное оборвало повод и поскакало вниз по улице в центре лагеря. – Он указал в том направлении, откуда пришел Тулл.
Объяснение было настолько очевидным, что центурион понял: именно так все и случилось. Внутри стен никаких врагов нет, и вся эта неразбериха началась из-за перепуганной лошади. Несмотря на всю серьезность ситуации – одним богам известно, как распространяется паника, – Тулл чуть не расхохотался. Он предупредил конников, что если им дороги их шкуры, то стоит получше присматривать за лошадьми, и повел свою центурию к валу. Обходившие стену часовые – по двести шагов в ту и другую сторону – были на месте и сообщили, что никаких варваров не видели.
Завершив расследование, Тулл прислушался. Тревожные звуки разносились уже по всему лагерю, и Тулл выругался. Возможно, воины Арминия атаковали какой-то участок укреплений, но, принимая во внимание то, что он успел узнать, скорее верилось в то, что панику среди солдат посеяла испуганная лошадь. После всех испытаний, выпавших на долю римлян днем, легко было представить, как переполошились изможденные солдаты четырех легионов. Шум поднялся такой, что стало ясно – лагерь на грани хаоса.
Судьба армии балансировала на лезвии ножа. Если солдаты побегут из лагеря, то либо сгинут в трясине, либо падут под ударами варваров. Даже если воины Арминия не готовы к такому неожиданному развитию событий, скоро они поймут, что им помогают сами боги, и воспользуются положением. Когда рассветет, дезорганизованные и перепуганные легионеры станут легкой добычей варваров. «Ворота, – подумал Тулл. – Все ворота должны быть под охраной».
Одни ворота – те, что за спиной, – можно было вычеркнуть из списка. Именно отсюда ожидалось предполагаемое нападение, поэтому и самый тупой солдат через них спасаться не будет. Оставалось трое ворот: двое на коротких сторонах лагеря и одни – на дальней, длинной стороне, напротив того места, где стоял Тулл. Пока он пытался решить, что делать, вопли в ночном лагере усилились. «По две центурии на ворота хватит», – подумал Тулл.
Он вернется к своей когорте и разделит ее на три части, как раз по две центурии в каждой. Одна пойдет с ним на север к воротам, которые находятся за штаб-квартирой; заодно он предупредит Цецину о происходящем. Две другие направятся к восточным и южным воротам. Тулл отдал приказ выступать, но растущее отчетливое предчувствие беды не оставляло его, пока они шагали.
Если не поторопиться, будет слишком поздно.
Легко сказать… Главные улицы лагеря были забиты перепуганными и агрессивными легионерами, спорящими и дерущимися друг с другом. Выругавшись, Тулл решил свернуть и повел своих людей по тропинкам между контуберниями. Толпы возбужденных солдат собирались и здесь, но обойти их было легче. Тулл с центурией достиг расположения своей когорты без происшествий. Объединив своих людей со Второй центурией, он послал остальные четыре под командой двух самых опытных центурионов к восточным и южным воротам. Сделав это, Тулл направился к штаб-квартире.
Казалось, потребовался целый век, чтобы добраться до центра лагеря. Большой шатер командующего был потерян вместе с обозом, как предположил Тулл. Вместо него установили прямоугольником шесть простых солдатских палаток, и внутри собрались десятки командиров, а снаружи ходили охранники. Мимо, в сторону ворот, бежали сотни легионеров, и никто не пытался остановить их.
Скомандовав построение в плотную колонну, Тулл пробился сквозь паникующие толпы к штаб-квартире. Цецину он обнаружил в окружении дюжины или более легатов и трибунов. Их возбужденные голоса и тревожные лица говорили сами за себя. Тулл подошел поближе к собравшимся и остановился послушать.
Выражение лица Цецины менялось по мере того, как он выслушивал противоречившие один другому советы разных командиров. Один легат хотел взять все ближайшие когорты и вести их навстречу нападающим. Второй считал, что весь лагерь необходимо перегородить оборонительным кордоном по оси с севера на юг. Старший трибун – им оказался Туберон – объявил, что надо построить все легионы в боевой порядок на внутреннем пространстве лагеря и атаковать неприятеля. Еще один трибун предложил отступить назад до твердой земли.
Слушать это все Тулл больше не мог.
– Я должен поговорить с командующим Цециной! – крикнул он, проталкиваясь вперед.
